министр внутренних дел Когаркин давно уже задействовал свои лучшие силы и даже ввел в город отряд бедуи́нских следопытов.
– Со следопытами, кстати, помог ему я, – обиженно молвил министр обороны.
– Вот и прекрасно, любезный, подключайтесь поскорее к делу и прислушивайтесь к рекомендациям господина Когаркина…
– Разумеется, господин премьер, – с показной почтительностью сказал Мордехай, но в глубине души он испытывал горькое разочарование.
Министры двух параллельных ведомств давно уже и упорно ненавидели друг друга и, настаивая теперь на их сотрудничестве, Натан Ягов явно, рыл для Мордехая яму. Премьер не любил министра обороны за его отступничество на последних выборах, когда тот, с шумом выйдя из правящей партии (в которой долгие годы состоял вместе с премьером), сумел прорваться в Кнессет со своим партийным списком. Мордехай прекрасно знал об антипатиях затаившегося премьера, но как опытный политик не выказывал своих истинных намерений, а ждал, когда можно будет нанести сокрушительный удар, воспользовавшись первой же промашкой врага. В другое время он торжественно послал бы премьера куда подальше, но чрезвычайные полномочия, полученные главой правительства на последнем заседании Кнессета, давали ему полное право отстранять и назначать министров по своему усмотрению, а в данном случае премьер как раз того и добивался.
На душе у Мордехая было грустно. «Для профессионального политика не существует ничего святого, – с горечью думал он, – даже в кризисное для страны время он везде и во всем ищет свою выгоду»
Премьер мог в любое время обвинить министра обороны в несоответствии с занимаемой должностью и потребовать его незамедлительной отставки.
– Я уже дал распоряжение отвести часть элитных подразделений в поддержку полиции. – Сказал Мордехай, откланиваясь, и размышляя какие контрмеры, он может противопоставить бесчестным интригам злопамятного премьера и обнаглевшего Когаркина, подминавшего под себя с трудом налаженный им механизм военной машины государства.
Спустя час после тайных переговоров в канцелярии главы правительства на улицы Тель-Авива вышли танки, а над многочисленными кладбищами большого Тель-Авива барражировали тяжелые военные вертолеты. На всех перекрестках и общественных местах жизнелюбивого еще вчера города стояли вооруженные воинские патрули. В стране, где проявление террора один из печальных атрибутов повседневной жизни, вид солдата с автоматом не вызывает удивления окружающих, но появление тяжелой бронетехники на улицах мирного города встревожило и без того обеспокоенных горожан.
Тель-Авив все более напоминал прифронтовой город, готовившийся к серьезной длительной осаде. Часть добропорядочных горожан спешно выезжала в провинцию, другая часть малодушно отправлялась пережить лихое время за границу. Десятки тысяч людей ожидали в аэропорту вылетов на авиарейсы, преимущественно в Америку и столицы европейских государств. Но большинство людей, настоящие патриоты страны,