type="note">[89] заявил, что положение таково, что надо заключать немедленно хотя бы сепаратный и позорный мир. Морской мин[истр] Вердеревский[90] его поддержал, «экономические» министры (Коновалов[91], Гвоздев[92], Прокопович[93]и пут[ей] сооб[щения] Ливеровский[94]) склонялись к тому же. На этот раз еще Терещенко удалось свергнуть Верховского, благодаря новой слабости Дана, Скобелева, Года[95], Авксентьева[96] и пр[очих], но уже брешь была пробита. Даже Кускова[97], часть трудовиков[98] и правых эсеров (конечно, Потресов[99] и Ортодокс[100] [Аксельрод] оставались верными программе «jusqu'au bout» [101]) решили сделать энергичный шаг. 24 окт[ября] была принята Предпарламентом (всей левой стороной, кроме части трудовиков и плехановцев при воздержании нескольких оборонцев) резолюция о начатии немедленных переговоров об общем мире. Делая это, думали предотвратить острый конфликт с съездом Советов, который должен был открыться 25 [-го] и обсуждать о переходе «всей власти Советам». Но уже было поздно. В ночь на 25[-е] ленинский «военно-революц[ионный] комитет» [102] занял ряд «стратегических» позиций своими матросами и солдатами, и утром Петроград узнал о совершившемся захвате власти. С технической стороны предприятие было проведено артистически, а «боеспособность» прав[ительст]ва Керенского, который еще накануне заявил в парламенте, что «все меры приняты», что «всякая попытка будет тотчас же раздавлена» и т. д., оказалась равной нулю.
Все это произошло потому, что после Демократич[еского] совещания, возродившего коалицию с ее программой неопределенных обещаний, начался процесс катастрофического ухода масс к Ленину. Один за другим Советы стали переходить к большевикам[103], без всяких перевыборов: серяки солдаты и рабочие перебегали к большевикам. В Питере за пару недель все фракции, кроме большевиков, [превратились] в жалкое меньшинство, Чхеидзе и весь старый президиум Совета были свергнуты. То же в Москве с Хинчуком, то же почти во всех крупных городах. Одновременно та же эпидемия охватила армию: не имея возможности свергать старые комитеты, объединявшие всю армейскую интеллигенцию, и еще не решаясь установить прямое царство солдатской охлократии[104], полки, дивизии и корпуса стали, помимо комитетов, посылать в Питер делегации, все более многочисленные и шумные, с требованием немедленного мира; чем далее, тем все чаще рядом стояло требование передачи власти Советам.
До прямого восстания все-таки, вероятно, еще долго не дошло бы, ибо городские рабочие массы проявляли несомненную пассивность, не идя далее резолюций: очевидно, опыт 3–5 июля[105] оставил-таки осадок; армия же еще терпела, пока был хлеб и не было холодно. Может быть, иди социалистич[еское] большинство более быстрым темпом к образованию «правительства немедленного мира» (которое могло быть только некоалиционным), и Ленин потерял бы надежду на успешное восстание. У самих большевиков шла упорная борьба против Ленина и Троцкого: Зиновьев[106],