Девушка морщась, несколько раз сжала в кулак и расслабила затекшую правую руку.
Сфера неожиданно лопнула с громким звуком и их окатило липкими брызгами.
– Ай, – вскрикнула девушка, – это что и, правда, был мыльный пузырь?
– Нет, – сказал подошедший Владыка, – этот, как ты говоришь мыльный пузырь, олицетворяет собой рождение новой семьи. Таинство зарождения этого никто не должен видеть. Для каждой пары все происходит особенно, не так как всех остальных. Мне, конечно, любопытно как все происходило у вас, но настаивать, чтобы вы рассказали – не буду.
– Ничего у нас не происходило, – мрачно изрек Амьер, – рассказывать нечего.
Владыка осмотрел хмурящегося молодого человека, утирающую слезы девушку и произнес:
– Ваш брак благословила богиня, чтобы там ни было, но вы женаты.
Амьер закатал рукав рубашки и, осмотрев запястье, радостно произнес:
– Но брачных татуировок нет! Значит, наш брак не осуществился!
– Ваш брак свершился, не сомневайся! – осадил его Владыка. – Брачные руны проявятся после первой ночи. Хотя я думал, что раз невеста уже не девственница, то они проявятся сразу. Но кто мы, чтобы знать замыслы богини.
– Но я не собираюсь спать с ребенком, – воскликнул Амьер, – да теперь, когда я знаю сколько ей лет, у меня на нее не вс….
– Амьер! – перебил его Владыка. – Прикуси язык! Ты в храме!
Амьер, замолчал, понурив голову.
– За что вы так со мной? – тихо спросил он, не поднимая головы. – Я никогда и близко не смогу подобраться к трону. Между ним и мной стоят трое – ваши двое сыновей и мой старший брат. А теперь, когда я оказался женат на этой девице, тем более никто и никогда не допустит меня до верховной власти. Чистота крови! Владыкой может быть только волерон с безупречной родословной и чистой кровью, и он обязан передать все это по наследству. А мое происхождение вы же ставите под сомнение, а теперь и дети, если, конечно, они когда-нибудь родятся, не будут чистокровными волеронами, по вашей милости. Но я ведь никогда не претендовал на большее, чем обладаю. Мне ничего и никогда не нужно было ни от вас лично, ни от родни отца.
Амьер говорил эти слова на языке волеронов. Но Ясна знала его, несмотря на то, что он был сложным для нее, да и волероны не стремились поделиться со всеми знанием своего языка. И разговаривали они в присутствии других очень редко на родном языке. Но ее научил Аруан, теперь она прекрасно понимала их язык, но говорила плохо – слишком много было в нем непривычных и трудных для произношения звуковых сочетаний. Аруан настоятельно просил держать в секрете, что она знает язык волеронов. И поэтому, девушка смотрела на мужчин, делая вид, что ей ничего не было понятно.
– Что ж, – произнес после недолгого молчания Владыка, на языке ее княжества – думаю, что благодарить богиню вы не собираетесь. Двери, наверное, уже открылись, нам пора уходить.
Сказав это, мужчина повернулся к статуе и раскрытой ладонью притронулся ко лбу, груди, животу, поклонился и, развернувшись, направился к выходу. Ясна,