даже начал мне сниться.
Теперь Тополян положила на стол вытянутые руки. Свечу она зажала ладонями и неотрывно смотрела на ровное, какое-то даже неестественно ровное пламя. Казалось, она исповедовалась этому огоньку, совершенно позабыв о сидящих напротив подругах, а те ничем не выдавали себя – ни звуком, ни даже вздохом.
– И вот однажды… Как сейчас помню, на мне были розовые расклешенные джинсы и черная водолазка, я остановилась возле газетного ларька. Глеб был рядом, я хоть и не видела его, но точно знала: он где-то тут. За долгие месяцы его слежки за мной я научилась распознавать его присутствие по каким-то едва уловимым признакам: запаху, движению ветра, лицам встречных прохожих. Понимаю, что поверить в это трудно, но между мной и Глебом установилась некая связь. Мне не надо было видеть его, чтобы понять: он рядом. Итак, я остановилась возле газетного киоска. Не скажу, чтобы мне что-то там было нужно… Нет, просто я всем своим существом ощущала, что сегодня, именно сейчас это должно случиться. Я знала, что он подойдет и заговорит. И именно этого я ждала, делая вид, что разглядываю обложку какого-то журнала.
Рассказывая все это, Тополян удивлялась себе: так плавно лилась ее речь, так остро она переживала наполовину выдуманные события. Впрочем, если бы ее сейчас спросили, что в ее рассказе правда, а что – выдумка, вряд ли девушка сумела бы с уверенностью ответить на этот вопрос. Фантазия и реальные события настолько прочно сплелись в неразрывную цепь, что отделить одно от другого просто не представлялось возможным. Ее всю словно бы захлестнула волна вдохновения, на гребнях которой девушка плавно покачивалась, чувствуя себя свободной и неуязвимой. В такие минуты, когда она начинала вдруг самозабвенно сочинять собственную жизнь, Тополян чувствовала себя по-настоящему счастливой.
– Ну и что же? – не выдержала Каркуша, уж больно затянулась на этот раз пауза. Все же надо знать, когда пауза допустима и может длиться сколь угодно долго, а когда слушателям необходимо двигаться по сюжету дальше. – Он подошел к тебе, этот Глеб? Заговорил?
И как ни была Тополян сейчас поглощена творческим процессом, все же она не удержалась и смерила Каркушу презрительным и одновременно покровительственным взглядом.
– Не стоит торопить события, – мягко заметила Светлана. – Мне и так нелегко.
– Извини, – пристыженно опустила глаза Каркуша.
– Да, он подошел именно в ту секунду, когда я и ожидала этого, – сказала, переводя взгляд на огонек свечи, Тополян. Казалось, для того, чтобы продолжить рассказ, ей непременно нужно смотреть на желто-оранжевое, слегка подрагивающее пламя. Будто бы это являлось непременным и обязательным условием: говорить, глядя на огонек свечи. – «Пойдем со мной», – сказал Глеб, и тут я почувствовала, как что-то кольнуло меня в бок. Я опустила глаза: острое лезвие сверкнуло где-то чуть выше моей талии. Нож упирался мне прямо под ребра. Но самое удивительное то, чего я до сих пор не могу понять и теперь уже,