не начиналась! Этот пи-и-вец уже неделю как помер, а вы к нему все таскаетесь. Восемь раз памятник оттирал от вас, паразиток! И ладно бы помадой малевали! – в сердцах сплюнул сторож. – Вы же его, заразы, краской мажете! И сердечки рисуете.
Хотелось заверить, что я не чья-то фанатка, а скромный некромант. И рисую не сердечки, а руны призыва. Но думаю, что это признание подействует на стража, как солнце на стригоя: он загорится. Правда, от гнева.
Впрочем, сторожу не нужно было никаких дополнительных пояснений. Он для себя уже все решил и замахнулся, чтобы как следует огреть меня метелкой. Но не успел. Ткань затрещала, я упала на землю, и прутья веника просвистели над моей головой. Я же, инстинктивно крутанувшись, оказалась на спине и рукой схватила за черен, когда веник из прутьев, насаженный на палку, просвистел надо мной повторно.
В любой другой бы ситуации после этого финта я бы болталась на метелке, как моська, сдуру вцепившаяся в черен. Но не сегодня.
Я резко дернула метлу на себя. Подвыпивший сторож потянул ее к себе.
– Отдай, ведьма! – рыкнул этот кладбищенский охранник, косматый и бородатый насколько, что птицы могли легко принять его шевелюру за уютное гнездо.
– Я не ведьма! У меня еще диплома мага нет!
По тому, как в ответ лохматый удвоил усилия, я поняла: все-таки у меня уникальный талант. Как бы плохо ни было, я умудрялась сделать еще хуже. Видимо, моих коллег он не любил еще больше, чем просто эйр с противным характером.
Тем временем мной попробовали смести осеннюю листву. Я не далась. Зато вспахала сапогами охранника землю. Ну как вспахала? Просто двинула череном влево. Мужик, казалось, уже слившийся с ним и уперший каблуки сапог в грунт, сработал на манер плуга. Прочерченная в опавшей листве дуга красноречиво свидетельствовала, что при должном усердии можно пахать не только на ком угодно, но и кем угодно. Правда, недолго. «Соха» нашла на камень. Хотя, с учетом того, что «камешек» был надгробный, «сломаться» о такой было и не зазорно. Вот сторож и «сломался».
Упав на бок и застонав, он выпустил наконец-таки черен.
– Демон! – охнул доблестный охранник погоста.
– Я же недавно ведьмой была, а до этого чьей-то поклонницей?! – удивленно воскликнула я, перехватывая метлу и поднимаясь с земли. Встав и отряхнув рваный подол, добавила требовательно: – Мужик, ты уж с моей классификацией определись!
– Я щас тебе так определюсь, поперек хребта! – пообещал сторож, отплевывая прилипший к губе красный осиновый лист и засучивая рукава. Он поднимался, как медведь после спячки: грузно и шатаясь. Но зато абсолютно бесстрашный. Я даже зауважала. Простой мужик, без магии, а не боится умертвия в моем лице.
Хотя, может, просто не признал во мне воскресший труп? Я же вела себя неправильно: вместо того, чтобы дать деру с кладбища, наоборот всеми силами на него стремилась…
Впрочем, спустя пять минут, три покосившихся надгробия, выдранный чугунный штырь из забора и одну заваленную молодую осину (последние