что на улице уже почти стемнело. Однако ветер стих и теперь воздух был недвижим. Он точно замер, пронизанный звуками засыпающего леса. Наш район считался благополучным и безопасным. Даже близость к оврагу не умаляла его достоинств. Спальные высотки, примостившись друг к другу бочками, образовывали уютные дворики, под козырьками балконов летом чирикали ласточки, а частный сектор по соседству весной благоухал на все лады ароматами цветущих деревьев.
«Буду думать о тебе», – написала я, спрятала телефон в карман и накинула капюшон. Стоило мне «приземлиться», как вновь окутала вечерняя прохлада. В желудке заурчало, и на смену фантазиям о Димке пришли мысли о жареных грибах с гарниром. Я дернула поводок и шагнула вперед. Что-то показалось мне странным, и я замешкалась, пытаясь определить, что именно. Но, стоило мне обернуться, как все вдруг встало на свои места! Поводок, безжизненно свисавший до самой земли, был пуст…
Он был пуст! Я подтянула его, впилась пальцами в заклепку на конце кожаного ремешка. К ней крепился ошейник. Ошейник, в котором гулял Кекс… Не веря своим глазам, я тупо смотрела на огрызок веревки, силясь понять, как это вышло. Уличное освещение не давало такой возможности. Да и времени на размышления не было! Я резко обернулась вокруг, оглядывая пространство, насколько хватало взора, все еще надеясь обнаружить пса неподалеку, услышать его лай. И только утратив эту надежду, я закрыла руками лицо.
Меня тотчас захлестнула волна ужаса! Не так давно в нашем районе потерялась собака. Об этом кричали листовки, расклеенные повсюду: на столбах, на остановках, на подъездах. Вместо пекинеса на этой бумажке я представила себе Кекса. Его пушистую мордашку с бантиком на макушке, надпись «пропала собака и телефон». А после…
Эту картинку сменила другая! Маленькое собачье тельце в овраге, растерзанное уличными псами. И пускай я ни разу не слышала о сворах бездомных собак, я знала одно – Кексу не выжить на улице. Мой пугливый пес выбежит на дорогу и его собьет машина, его раздавит мусорный бак, он сорвется с моста, замерзнет, или попросту умрет от голода. Он погибнет, погибнет!
В этот самый момент особенно остро я вдруг осознала, что это мой пес. Мой и только мой! Я готова была простить ему все на свете – и грязные лапы, изорванные в клочья домашние тапки, загаженный коврик в ванной. Лишь бы только вновь увидеть…
«Я потеряла его… Потеряла!», – в панике забилась мысль, заглушая доводы рассудка. Я беспомощно топталась на месте, не понимая, что делать дальше. Куда он мог пойти? Где его искать? Я принялась по-собачьи скулить. В висках стучало, горло перехватило, из глаз хлынули слезы. Все еще прижимая к груди теперь совершенно бесполезный поводок, всхлипывая, я нащупала ногами тропинку.
– Кекс! – позвала я сначала тихо. Где-то вдалеке послышались голоса, шум мотора, хлопнули двери подъезда.
– Кекс! – сказала я громче и прислушалась. Ни намека на собачий лай, лишь только шорох моих собственных шагов перебивал все остальные звуки.
– Кекс! –