этого союза. И тогда я женился на ней, чтобы моя жена могла быть свободной, чтобы воссоединилась с избранником. Она отдала мне часть приданого, эти деньги были нужны и пошли на создание убежища для европейских братьев в Вильно. Увы, Текла разочаровалась в Ясинском. Она вернулась в наш дом, я принял ее, мы жили как брат и сестра. Я ждал, что она полюбит меня, но она тосковала по тому придурку, а когда он погиб при обороне Варшавы, а я бежал, чтобы спасти наше дело, она вышла замуж за моего молодого друга Коссаковского, человека чести. Далее я не следил за ее судьбой. Иные цели беспокоили меня.
– Боже, да ты первый сторонник феминизма. Странно, что Текла не написала женский роман, не изобрела швейную машинку и не открыла закон вращения твердого тела, как Софья Ковалевская. Ты просто освободил ее и позволил путаться с негодяем. Ну да, ну да. Высокая цель, достойная история.
– Это было служение прекрасной даме, – махнул он рукой и застыл, будто парковая скульптура, будто сейчас будет какого Овидия вслух читать. Поза была вдохновенной, профиль чеканным. – Выше служения даме только служение братьям и отчизне. В чем смысл твоей жизни? Каковы цели и надежды?
– Выпить больше нечего. И не на что. И жена моя нас с тобой не пустит, – утро было испорчено, день представлялся еще более гадостным.
– У нее были глаза оленихи, не ведающей страха, – вдруг сказал он, – она и впрямь ничего не боялась. И ты не бойся. Не бойся, иди вперед, Викентий.
Я завел машину и тихо, чтобы не явить опьянение, поехал домой. Я соблюдал все правила, но боялся что щетина и похмельный вид выдадут меня. Мне повезло, никто не остановил. Попутчик мой попросил позволения выйти по нужде, я даже пошел за этим придурком, но в кустах его не нашел. Я его ждал, не отвечая на звонки Маришки, читал ее сообщения, где я был последним негодяем, не умеющим держать слово, слабаком, мерзавцем, предателем и еще кем-то и всем вместе. Я тихо тронулся дальше. Он сидел на обочине. Я заглушил двигатель, вышел и сел рядом, на поваленный прогретый солнышком ствол.
– Ты не рассказал про идею.
– Мы хотели построить прекрасный блистательный мир, где все будут равны и всем все воздастся.
– Мы – масоны?
– Называй так. Отцы основатели создали законы, но Старый Свет с Британией, Пруссией, Россией и Францией стояли на другом полюсе. И тогда мы решили взорвать Старый мир.
– Теория заговора, – вздохнул я. – Понятно. И что в этот раз предприняли?
– Золота в Америке было достаточно. Эмиссары, в том числе и ваш покорный слуга, ввезли его в Европу. И нашли смелых и честных, тех, кто смял Людовика. Я отвечал за Польшу, но Станислав Август, которого мы поставили в обход Чарторыйских, оказался слабым, безвольным чудаком. Он смотрел в рот русской принцессе, хотел остаться в Петербурге, ибо был бесконечно влюблен в нее, а когда его вернули в Польшу, он решил развести Петербург там. Я даже привез камни для его кунсткамеры, среди них были настоящие уникумы – Аризонский небесный камень.
– Угу. Тунгусский метеорит.
– Что?
– По-твоему,