управлять таким разрозненным коллективом. Не хватало экономических, агромических, технических, наконец, знаний. И созданный, собранный, сшитый, как лоскутное одеяло огромный колхоз, сразу стал трещать по швам.
В это время происходил переход колхозов с натуроплаты на денежные расчеты. «Верховье» не перешло, а переползло. Денег в банке не было, на счетах огромная картотека, ожидающих от колхоза расчетов. Людям за их труд не платили.
Анархия царила всюду. Никто никого не слушал, распоряжения председателя не выполнялись. Колхоз уверенно погружался в пучину банкротства.
Работа с кадрами отсутствовала. Доходило до того, что ухаживать за телятами было некому. И вместо телятниц на ферму ходил обряжаться секретарь парткома А. Г. Гущин. За поросятами ухаживали по очереди работники конторы, в киселевской бригаде на ферме некому было доить коров.
Лен, который во все времена кормил северного крестьянина, был отодвинут на последний план. Сроки теребления, растила,
16. подъема его со стлищ затягивали. Часто он уходил под снег, а по весне его сжигали…
Мастерские по ремонту техники опять же располагались в церкви, которая день и ночь отоплялась из железной бочки. Но день и ночь ворота были нараспашку и температура в помещение была такая же, как и на улице. Вокруг церкви валялись кучи искореженного железа, тат же была кузница, тут же стояла заправка, бочки с ГСМ, с солидолом, нигролом…
Напротив церкви была потребсоюзовская столовая. Когда в нее привозили разливное пиво, механизаторы бросали работу и выстраивались в очередь с тарками. Унять их не было никакой возможности. Они могли послать начальство очень далеко.
А между тем, в объединенном колхозе катастрофически не хватало кормов. Голодная скотина на фермах кричала так, что казалось, от рева их поднимется крыша. Не было кормов даже на личных подворьях, не было и у председателя колхоза.
И вот в шестидесятом году 60, приняв колхоз, я вынужден был на стороне изыскивать корма как для общественного стада, так и личного скота в том числе и председателя колхоза.
Видя такое бедственное положение, Трапезников отказался от своей зарплаты и не получал ее. Колхоз оставался должен ему около 10 тысяч рублей на старые деньги.
Поклон льну
Естественно. Начинать надо с будущего. Нужно показать людям видимую, понятную, достижимую цель.
Лен – вот наше спасение – так думал я долгими зимними ночами за рабочим столом при свете керосиновой лампы..
Зимой 1961 года я был на совещании в области, на котором присутствовали многие хозяйственные руководители, в числе который был знаменитый, впоследствии дважды Герой Социалистического труда, председатель колхоза Родина Михаил Григорьевич Лобытов.
То, что рассказывал он, на первых порах вызвало взрыв хохота. А дело было в том, что колхозники «Родины» вытеребив лен, везли его на асфальтовую дорогу. Через них проходила дорога на Москву. И вот они расстилали по асфальту лен, а проходящие