напоминая тебе о суровых зимних временах. Арман успокоился. Теперь он шел, вглядываясь вдаль в поисках хоть небольшой намёка на приближение к деревне, хоть уголочка деревенского дома. Стремился быстрее попасть в родную обитель, избавится от жуткого ощущения, страшащего его и от надоедливого любопытства, пораждающего еще больший страх непонимания своих собственных влечений.
Арман не приходил в ужас, когда вспоминал отдельные части черепов, хорошо запечатлевшиеся в его памяти. Белая кость лба, затылок, изгиб челюсти, все это по отдельности не было таким ужасающим, как картина отрытых останков в целом. Там где лопата судорожно упала на землю, немного подпрыгнула, где он облокотился руками о стенку ямы, а из земли на него глядела темные глазные ямки детского черепа. Арман вздрогнул и прибавил темп. Но через некоторое время он все же немного замедлился. Стал дышать ровно и пошел спокойным шагом. Это произошло тогда, когда он увидел вдалеке свою деревню. Простецкие домики с пологими самодельными крышами, грязный желтый кирпич, выцветший от проливных весенних дождей в горах. Вид деревни напомнил ему детские годы, мокрую зеленую траву поутру и как когда-то давно он вместе со своими друзьями выбегал ранним утром в поле и катался по земле в знак того, что ему можно делать все, что он уже взрослый. После этого незаметно прокрадывался домой весь мокрый, снимал одежду и прятал ее в углу за матрасом, чтобы мама не видела. Через день одежда высыхала, и Арман вытаскивал ее, надевал на себя и шел гулять. Матьвыглядывала из окна и кричала ему вслед «Арман, где ты достал это мятое тряпьё, сними сейчас же и надень что-нибудь другое».
Он улыбнулся, продолжая шагать по траве напрямик к деревне. Но мысль о черепах не покидала его. Как страшно было сознавать то, что живых людей застрелили в лесу и еще так близко к его дому. Он подумал о том, что возможно там были другие черепа. Кто-то расстрелял всю семью или же пленников или путников, кого угодно, но людей, в том числе и ребенка.
Когда Арман немного успокоился ему в голову стали приходить мысли по поводу того, что могло произойти в том лесу. Одни догадки его ужасали, другие были довольно логичными, но ничего, о чем он думал не казалось ему достаточно правдоподобным.
В конце концов, он перестал об этом размышлять и начал подниматься уже совершенно спокойно по той тропинке, с которой некогда спускался, поглаживая большие доисторические булыжники.
Путь от леса до деревни в этот раз показался ему слишком коротким. Он прошел через холмы и большое поле, подошел к тропинке, ведущей на холм, и забрался по ней к домам слишком быстро, так что даже не успел серьезно, без лишних чувств поразмыслить над случившимся. С другой стороны ему хватило ужаса и страха. Еще в лесу, когда ощущение испуга было очень свежим, время тянулось медленней, чем когда либо. Там он чувствовал себя, как в клетке, продвигался