за помощь. Пусть даже правда оказалась горьким лекарством… Я заметила сквозь небольшую щель, что господин Нер что-то делает у стола, но приглядываться не стала – сделалось неловко. Поэтому я принялась нарочито громко топать, а потом постучала по косяку.
– Вернулась? Тебе дать еще настойки?
– Нет…
Пока я держалась, а превращаться снова в растение не хотелось.
– Заходи, составь мне компанию.
Лекарь смел с единственного кресла лежащие на нем бумаги и сделал приглашающий жест. Я была рада, что не придется снова сидеть на этой ужасной кушетке и что я не останусь сейчас один на один со своим отчаянием.
Села, наблюдая, как господин Нер продолжает заниматься делами, доставая из шкафа флаконы и расставляя их в ему одному известном порядке. Приятно было видеть его сосредоточенное лицо, его ловкие руки. Что-то в его фигуре, движениях, мимике казалось невероятно притягательным. Я буквально не могла отвести взгляд. Как же это глупо. Как нелепо. Беременная обреченная девушка, очарованная лекарем.
Вегард Нер заметил мой взгляд, улыбнулся, оторвавшись от своего занятия:
– Ты хочешь о чем-то спросить меня?
– Нет, – я потупилась, так неловко сделалось оттого, что он заметил мой взгляд, даже в жар бросило.
– Как ты себя сейчас чувствуешь? Я даже толком не осмотрел тебя, девочка. Злость на эту летучую тварь не давала ясно мыслить.
Он подошел ближе и взял меня за запястья, прощупывая пульс.
– Разреши?
Сердце мое тут же затрепетало, как рыбка, выброшенная на берег. Господин Нер покачал головой:
– Ноги не отекают?
Я пожала плечами, растеряв все слова. Тогда он сел рядом на пол, осторожно снял с моих ног сапожки и принялся массировать ступни, потихоньку поднимаясь к икрам.
Я уже ничего не понимала. Он ведет себя как лекарь? Или переходит границы дозволенного? И что бы сказал Скай, увидев, как я медленно таю в умелых, уверенных руках? Наверное, мы не делаем ничего предосудительного. Ведь правда? В любом случае едва ли ему нужна девушка, которой и жить-то остается всего несколько месяцев.
– Расслабься, девочка. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Его голос завораживал и успокаивал.
– Он изнасиловал тебя, я прав? – голос на мгновение стал жестким, но я понимала, что Вегард зол не на меня.
– Да, – прошептала я.
Слезы потекли по щекам. Я бы многое могла добавить к этому «да». О том, как хотела убить. О том, как думала, что простила и полюбила. О том, что теперь запуталась так, что, наверное, никогда не выпутаюсь.
– Ну-ну, не плачь, девочка…
Он вытер тыльной стороной ладони мокрые дорожки на моих щеках. Поцеловал запястье… Потом ямочку у ключицы, что виднелась в вырезе платья… Потом приник к моим губам…
Я знала, что надо оттолкнуть его, но… Видно, во мне говорило отчаяние. А еще протест против всего, что обрушилось на меня. Никто не спросил меня о том, какую жизнь я сама выбрала бы для себя. Разве это интересно кому-то! Продали, изнасиловали, оставили умирать медленной смертью…
Я