на земле в последние 20-суток войны. Мама согласилась с необычным сравнением моря с горами, сделанного сыном. Совершенно разные стихии, но объединяла их великая красота, которая правила ими.
К вечеру танкер «Азов» подошел к Керченскому проливу. Проведя весь день на палубе, любуясь морским простором, наши путешественники проводили огромное красное солнце, скрывшееся за керченские сопки.
Керченский пролив очень мелководный и узкий. Для крупных судов здесь прорыт канал, по которому они могут переходить из Азовского в Черное море. Канал обозначен буями, красные и зеленые огни которых мигали вдоль всего пути.
Ночью вошли в Черное море, Танкер начало покачивать крупной зыбью, оставшейся после недавно прошедшего здесь шторма. Пассажиры почувствовали перемену обстановки. Плавная изнуряющая качка для многих из них была весьма непривычна. Несколько часов спустя, мальчику стало плохо.
Воспользовавшись утренним приглашением пожилого штурмана, мама отвела сына в штурманскую каюту и уложила на диван. Ей так же стало плохо. Тошнота подступала к самому горлу. Но приходилось держаться, хотя в каюте, расположенной на нижней палубе, было значительно спокойнее, чем наверху.
Судно быстро продвигалось на юг, не смотря на свежий встречный ветер. На следующее утро наш герой почувствовал себя лучше. Вместе с матерью они поднялись на главную палубу, освобождая каюту для штурмана, который отдыхал в дневное время после ночной вахты.
При «смене вахты» в каюте, штурман посоветовал устроиться на палубе лицом к ветру по ходу судна и вручил нашим «бедолагам» подсоленные сухари.
«Так легче будет привыкать к качке», сказал он.
«Больше двигайтесь и постарайтесь что-то делать», добавил он на прощанье.
Свежий морской воздух оживил, а вид пенящихся волн восхитил мальчика. Но качало значительно сильнее, чем вчера. Шторм разыгрался не на шутку. Танкер водоизмещением 5000 тонн кренился от сильных волн и юго-западного ветра, порывы которого достигали 20–25 м/с.
Удалось укрыться от ветра за трубой на шлюпочной палубе. Здесь, под жарким июльским солнцем они любовались мощью разбушевавшейся стихии и читали взятую у штурмана книгу «Чукоккола», которую он купил для своего внука, того же возраста, что и наш герой.
К вечеру шторм немного утих. Благодаря соленым сухарям тошнота улеглась, но есть не хотелось. А вот жажда нарастала. Штурман несколько раз подходил к мальчику и его матери и предлагал спуститься в его каюту. Но они вежливо отказывались, не желая лишний раз его стеснять. Однако к 20–00, когда штурман заступил на вахту, они спустились в его каюту. Выпив приготовленного для них чая, улеглись спать, испытывая блаженство от защищенности и возможности, наконец, прилечь в тишине каюты.
Спали они так крепко, что не услышали, когда ранним утром штурман открыл дверь каюты и позвал их на выход.
Судно стояло у причала в порту Сухуми. Началась его разгрузка, и сход пассажиров на берег. Попрощавшись со штурманом и сердечно поблагодарив его за гостеприимство,