товарно-денежные отношения не отменяли. Ленин только рассчитывал, что после победы революции удастся перейти к другой схеме. А пока «деньги – товар – деньги» – незыблемое правило. И, между прочим, комиссары это знали, ещё как! Труд крестьянина вполне уважался. Может, мама и была права, что платили мало – но платили!
– И что же дальше?
– Да ничего. Долго советская власть тут на дальнем востоке не продержалась. Начались то один переворот, то другой. А всем надо армию. Держать коней, людей кормить. Вот, буквально, в тот же год, и пришли белые. И тоже давай фуражироваться. Да только они как-то выборочно рассчитывались. С кем – деньгами, а кому – расписки дали. А мать возьми да и ляпни: «Красные хоть платили». Ну, офицерик её шашкой и полоснул. Дом и двор спалили – одна баня уцелела. В ней мать три дня пролежала, на четвёртый померла.
Сестра нашла свёрток с банкнотами Дальневосточного Совета Народных Комиссаров,
да и пошли мы с ней «по миру». Благо деньги эти народ брал вполне охотно. Да вот только дурили нас, как малолетних, или цены были и впрямь такие, что, пока к городу добрались, у нас деньги -то кончились. Ну, и стали искать, где подработать можно.
– А что это за банкноты такие?
– Ну, не могли тогда из Москвы совзнаков привезти, вот и печатали на месте. В то время тут такой зверинец был: и колчаковские, и японские, и даже американские.
– А что, интервенты тоже тут были?
– Вот какая невидаль. Да они везде были. Я в нашем заведении и японцев, и американцев видел. И даже британцы попадались. Япошки – самые сволочные были. Я их с детства не терплю.
– Это как?
– Да так. Наши – в том смысле, что русские, придут больше попить, да побуянить. Бывает, дня три пьют, а девки так, для антуража. Да ещё если вовремя ему там водки или табаку принесёшь, или шепнёшь на ухо, что нужная деваха освободилась, он тебе, глядишь, «на чай» отвалит. А эти всегда приходили за этим делом. И хоть не пили, а частенько девок били. И, вообще, вели себя по – скотски – мы для них были не люди. Я, вообще, при появлении япошек старался скрыться куда подальше. От них чаевые можно было получить только сапогом по роже. То не так поклонился, то не так поглядел. Да мадам наша их тоже не любила, принимала через силу. Говорила, платят мало, а требуют много.
– Вас послушать, так белые с японцами только по борделям шатались. С кем же тогда наши воевали?
– Так, ты учти, заведение наше в тылу стояло. Вот они и бузили, как хотели. Кроме того, что-то я не слышал о ратных подвигах самураев в гражданку-то. Они больше грабили и вывозили добро. А как наши прижали всю эту падаль, интервенты – то первые драпанули, что американцы, что японцы.
– Так вы, получается, с сестрой обслуживали всех этих мироедов?
– Ну, за такие слова можно и по кочану схлопотать, для начала. Кроме того, самое смешное оказалось потом. Когда красные партизаны вошли к нам, наша мадам вдруг оказалась среди них чуть ли не в первых рядах. Оказывается, она была на связи с партизанами. И под шумок нашего заведения передавала им деньги, оружие, ну и,