дышали. Слова Александры перенесли их в то место, которого они всеми силами старались избегать. Туда они попадали разве что в ночных кошмарах. Хрустальные подсвечники, мерцающие серебряные щетки, сияющие зеркала – все исчезло во мраке ужасной ночи десятилетней давности. Блеск великолепных платьев стал садовой землей, яркие рыжие волосы – кровью, которую они смывали – соскребали – со своей кожи после того, как дело было сделано.
– Александр? – Обычно мягкий успокаивающий голос Сесилии дрожал. – Расскажи нам все с самого начала.
Александре потребовалось довольно много времени, чтобы вернуть себе способность говорить. Она схватила подруг за руки, внезапно испугавшись, что они бросят ее, оставят наедине с кошмарными воспоминаниями.
– Кто-то знает, что мы сделали – что я сделала – в Шардонне.
– Но откуда? – выдохнула Франческа. – Если это не одна из нас, значит, Жан-Ив.
– Не может быть, – решительно заявила Сесилия. – Жан-Ив все это время жил со мной и абсолютно ни в чем не нуждался. Я даже сюда привезла его с собой. Александра, ты же не думаешь…
– Я не знаю. – Александра тряхнула головой, встала и достала из своего дорожного сундука что-то, завернутое в носовой платок. Она чувствовала себя оцепеневшей, как и в ту ночь, когда все случилось. – Возможно, кто-то видел, как мы зарывали его в саду. Понимаете, все это время кто-то знал, где он, и я после окончания Сорбонны каждый месяц платила за молчание.
Ее признание было встречено напряженной тишиной. Только теперь опасность ситуации стала очевидна двум женщинам, которым их третья подруга подарила десять лет благословенного незнания.
Сесилия опомнилась первой. Она сняла очки и потерла переносицу.
– Ты хочешь сказать, что платила шантажисту, – она произвела в уме нехитрый подсчет, – сто двадцать шесть раз и ни разу ничего не сказала нам?
– Я хотела вас защитить! – Александра тщетно пыталась справиться с эмоциями, объяснить, что хотела сделать, как лучше. – Пока я платила, никто не собирался раскрывать нашу тайну. Но дело в том, что мой отец разорился. Как выяснилось, наше поместье уже давно заложено. Он вызвал меня из Каира и сообщил о банкротстве. Я уже два месяца ничего не платила шантажисту. Не было денег. А в тот день, когда я получила приглашение в Редмейн-касл, мне принесли посылку.
Дрожащими пальцами Александра развернула носовой платок, в котором оказалась бритва с перламутровой ручкой, та самая, которой она перерезала горло насильнику.
Та самая, которую они положили в его карман, прежде чем похоронить.
– О, Александр! – прошептала Франческа.
– Я знаю. – Александра смахнула со щеки слезинку. – Мне так стыдно, что я подвергла вас обеих такой ужасной опасности! Наверное, вы ненавидите меня так же сильно, как я ненавижу себя. И я это заслужила.
Не думая о платье, требовавшем бережного к себе отношения, и о том, что между ней и Александрой находится Франческа, Сесилия подалась вперед и крепко прижала к себе обеих подруг.
– Мы ненавидим лишь то, что ты так долго несла тяжкую