клуб и командовал этими нукерами, готовыми выполнить любую команду хозяина. Но между собой Пустынцев и Джамал враждовали. Джамал ненавидел Пустынцева, ревнуя его к хозяину. И, наконец: где-то в ущелье, за кишлаком, который являлся опорной базой Мирзоева, он, Мирзоев, устроил тайник для особо значимых ценностей и бумаг. Причем, Джамал не знал о месте расположения тайника. А вот Пустынцев знал. Собственно, тайник и строился под его руководством. Исполнителями были каменотесы из города, которые на период работ жили тут же, в ущелье. Закончив работу и получив обещанное щедрое вознаграждение, каменотесы отправились домой. Уже при выезде на трассу на их микроавтобус налетел тяжелый грузовик. Никто не выжил.
Дед помолчал немного, затем продолжил:
– Во второй половине 80-х в Средней Азии началось раскручиваться так называемое «хлопковое дело». Были арестованы многие местные царьки и баи и даже кое-кто из первых лиц некоторых республик. Следственная бригада из Москвы добралась и до Мирзоева. Но не хватало улик. Люди боялись давать показания. Наконец, двое жителей Ак-Ляйляка на определенных условиях согласились свидетельствовать против Мирзоева. Под защитой бронетранспортера и взвода автоматчиков их повезли в город. Но на горном серпантине колонна попала под камнепад. Огромный валун сбросил уазик со свидетелями в пропасть. Свидетели погибли, а Мирзоев вышел сухим из воды. Есть сведения, что камнепад устроил Пустынцев, рассчитав так, чтобы катящиеся валуны накрыли цель. Таким образом, он спас своего старого дружка от неминуемого ареста и осуждения…
Дед горько вздохнул:
– Нет, рано или поздно Мирзоев всё равно был бы разоблачен, но тут всё пошло кувырком. Рухнула империя. В Таджикистане это привело к гражданской войне. На какой-то период в республике возник полный вакуум центральной власти. Клан Мирзоева воспользовался выгодами ситуации на все сто. Еще в ходе афганской кампании этот делец установил связи с тамошними наркобаронами, а ведь там вакуум центральной власти был всегда. После вывода наших войск этот мост работал с предельной нагрузкой в течение нескольких лет. Наркотики поступали во владения Мирзоева сплошным потоком. А затем по каналам, налаженным Пустынцевым, уходили на север. В этот период Мирзоев сказочно обогатился и стал претендовать на некую более значимую роль в регионе, короче, заболел «манией Наполеона». Вернее, «манией Чингисхана». Вот тут-то у них с Пустынцевым что-то произошло…
– Не поделили жирный пирог, – предположил я.
– Хозяином пирога однозначно был Мирзоев. Другие варианты исключались. Нет, тут что-то другое, – в сомнении покачал головой Дед. – Впрочем, сейчас не время вступать на зыбкую почву догадок. Что же касается известных мне фактов, то они таковы. Однажды Мирзоев вместе со своим «штабом» прибыл на отдых в Ак-Ляйляк, ведь только там он чувствовал себя спокойно, не боясь получить пулю из-за угла от конкурентов. В один из дней у них с Пустынцевым произошел важный разговор. Они уединились