не реагировавшего.
Прекратив заведомо обреченную на провал борьбу с Барановым, Владимир Иванович обвел измученным взором кабинет. Остальные члены их дружного коллектива радовали глаз, старательно выполняя свои служебные обязанности. Даже Генрих, закончив ответственную процедуру поглощения пищи, включился в общую работу. В отделе стояла мертвая тишина, изредка прерываемая шумом приборов и звоном инструментов.
Через час начальника вызвал босс, и он поспешно ушел, оставив вверенный ему коллектив без отеческого попечения.
Генрих немедля оторвался от починки лазерного принтера, принесенного из бухгалтерии, взъерошил рыжую шевелюру и продолжил прерванную приходом начальника интригующую тему:
– Я вот думаю, что тип, приезжающий за Лизонькой последний месяц, покруче прежних будет. Явно не из бедных, раз на джипе ездит, и сам красавец писаный. И Лизонька мило так на него поглядывает. – И сделал приятный гастрономический вывод: – Похоже, скоро свадьбу сыграем. Оторвемся… – и с вожделением, как будто голодал несколько дней, погладил себя по круглому животику.
На пару минут отвлекшийся от переживаний за судьбу обитателей Простоквашино Лешик скептически заметил:
– А тебе-то что до ее свадьбы? Нас ведь всё равно не пригласят, и не надейся!
– Почему это вдруг? – Генрих не поверил в столь огорчительное предположение. – Не такая уж у нас большая организация. В центральном офисе нас всего-то человек сорок работает. И то с уборщицами. Позовут! Лизонька жмотиться не будет, она не жадная. Пусть на свадебный банкет и не пригласит, но стол-то для сослуживцев организует, это точно.
Уловив в этих словах намек на собственную свадьбу, на которую он пригласил лишь начальника отдела и поставил для коллег всего одну бутылку недорогого шампанского, Лешик надулся и отвернулся, вновь нацепив наушники и уставясь в экран. Воцарилась недолгая пауза.
У Зайцева стремительно испортилось настроение. Чтобы не взорваться, прикусил нижнюю губу и зло подумал: «Вот пустомели! Только бы трепаться!» Стараясь отвлечься от неприятной темы, снял со стенда закончивший свою недолгую жизнь винт и стал угрюмо шлепать акт на списание. Распечатал и, прежде чем положить на стол начальнику, предусмотрительно перечитал. И не поверил своим глазам: в строчке «подпись исполнителя» стояло – Елизавета Зайцева.
Осторожно оглянувшись, убедился, что никто из развеселых коллег не заметил его странной оплошности. Смял листок и снайперски точно послал его в стоящую около стола начальника урну, после чего принялся исправлять акт.
Игорь потянулся за отверткой и вдруг развязно добавил, с прищуром оглядывая уткнувшегося в монитор набычившегося Зайцева:
– Да, девочка хороша, кто спорит! Но, как говорится, хороша Маша, да не наша!
Лешик тотчас стянул наушники, показав, что прекрасно слышит то, что ему интересно, и возразил, по-детски болтая ногами:
– Да уж девочка, впрямь! Да в ее постели мужиков перебывало больше, чем у нас компов в починке!
Вспомнив,