Костя. Она увидела его спящим на стульях в монтажной аппаратной одного из телеканалов, куда пришла устраиваться на работу. Немытый, небритый, голодный, похожий на брошенного котёнка. И она подобрала его. Отмыла, накормила, приласкала, и он остался. Радовал её и душевно, и телесно, был так мил, что Юна даже перестала спать с посторонними, решив, что это и есть её настоящая любовь. И Костя оправдал ожидания. Он был так теоретически подкован и с такой лёгкостью переносил на практику все свои знания из области плотских утех, что Юна иногда даже уставала от их обилия. А иллюзорный мир, в который они погружались после вдыхания расслабляющего дыма, только дополнял ощущение непрекращающейся эйфории. Даже их свадьба превратилась в пиршество похоти и разврата, а стоящие под окнами ресторана родители, которых она умышленно забыла пригласить, до полусмерти упились валерьянкой, лицезрея на творящуюся в зале вакханалию.
Юне казалось, что это беззаботное веселье продлится вечно, и она с наслаждением вкушала своё счастье, не думая о последствиях… Рождение мёртвого ребёнка вернуло её с небес на землю. При падении из заоблачных высот она больно ударилась головой и потом долго приходила в себя под воздействием чудодейственных капельниц, которые ей приписали доктора из папиной клиники. Ну, естественно, а кто же ещё должен был прийти ей на помощь, кормить из ложечки куриным бульоном, протирать яблочки, делать паровые котлетки. Родители простили дурочку, забыли произнесённые когда-то обидные слова и сделали всё возможное, чтобы вернуть дочь в нормальное состояние. И им это удалось. Пригодились даже ключи от квартиры, которые они планировали подарить дочери на выпускной. А вот о Косте все забыли, и он выкарабкивался из депрессии самостоятельно. Он никому не сказал, да и сам, наверное, не знал, что так и не смог выкарабкаться. Внешне, вроде, всё было нормально, ну а кто мог заглянуть внутрь… И приблизительно через год, после возвращения Юны из клиники, он окончательно утратил связь с реальным миром. Его всецело поглотила игра.
Они продолжали жить рядом, иногда пересекались на кухне по утрам, даже разговаривали о чём-то, но искра, которая ещё недавно воспламеняла их страсть, больше не вспыхивала. Они стали словно чужими друг другу, но не признавались в этом даже себе, и ещё совсем недавно даже умудрялись совершать нечто, что называли супружеским сексом, и если бы не флакончик детского масла, то они не испытали бы ничего кроме боли из-за обжигающей сухости. Но даже эти истошные попытки продлить любовь постепенно сошли на нет, оставив после себя лишь раздражение, мягко переходящее в устойчивую ненависть. Костя находил утешение в потустороннем мире игры, которая въелась в его сознание, как червь, а Юна страстно отдавалась работе, с остервенением накидываясь на каждое новое редакционное задание, доводя себя и всех тех, с кем нужно было общаться, до полного изнеможения. Но те материалы, которые в итоге у неё получались, были настолько востребованы читателями, что главный редактор не мог не пустить её по следу очередного громкого дела.
– Если честно, то я уже стал