суете, не беда. Жаль было оставлять такую большую благоустроенную квартиру, да ещё и проплаченную на месяц вперёд. Но вся эта история с привидениями, ключами и часами мне больше не нравилась.
В голове мерзко пульсировал навязчивый «тик-так», смешанный с ноющей болью. Слабость сковывала тело. Из последних сил я подхватила сумку и ручку чемодана и пошла к входной двери.
Я шла, шла и никак не могла дойти. А в голове всё громче звучало: «Тик-так. Тик-так». Тело потяжелело и не хотело слушаться.
Телефонный звонок, словно спасательный круг, вырвал меня из этого мучительного состояния.
– Ну, ты где? – раздался встревоженный голос Гены. – Уже почти полночь, а ты звонила в девять. Неужели у тебя так много вещей?
– Полночь? – спросила я, не узнавая свой голос – тусклый и еле слышный.
Одеревеневшие губы не хотели двигаться. Телефон выпал из немеющих пальцев. Я слышала, что Гена что-то продолжает говорить, но смысла уже не понимала. Осознавала, что никуда не иду, а неподвижно стою в центре зала, прямо напротив сломанных старинных часов, но что-то изменить сил уже не было. Тик-так.
Послышался скрип входной двери и чьи-то тяжёлые шаги по ковролину. Я не могла сдвинуться с места. Моё тело стало словно деревянным.
В зал вошёл Михаил Ильич, и, увидев собранный чемодан, криво усмехнулся:
– Ну и куда ты собралась? Твоё время закончилось, дорогуша. Теперь твоё место там, – он кивком показал на часы. – Тик-так. Слышишь? Некуда больше спешить.
Хозяин квартиры подошёл к полке, где стояла запертая шкатулка, достал из кармана маленький ключик. Открыл шкатулку и вытащил из её недр блестящий чёрный ключ с витиеватой головкой. Всё происходило, как в моём сне.
– Ну вот скажи, зачем тебе время? – словно оправдываясь, спросил меня Михаил Ильич. – На что ты его тратишь? Ведь вся твоя жизнь – бесконечная работа, которая, по большому счёту, никому не нужна. Я уже давно заметил, что такие пустышки, как ты, тратят драгоценное время впустую. В то время как у гениев, вроде меня, его ничтожно мало! Мне понадобилось почти два века, вдумайся только – двести лет! – чтобы довести до ума моё изобретение, – он кивком головы показал на часы. – Я научился забирать лишнее время у бесполезных людишек. Более того, я могу запасать его и продавать тем, кому оно действительно необходимо. Но всего этого не случилось бы, если бы я прожил только одну жизнь! Что можно успеть за какие-то несчастные пятьдесят-семьдесят лет, а? Да у меня на одни опыты ушло больше! Несмотря на все мои усилия, некоторым душам удалось вырваться. Они теперь так и гуляют по свету, неупокоенные. Но это лишь малый процент…
Хозяин квартиры ласково, как любимого пса, погладил деревянный бок старинных часов.
– Та девчонка, что жила здесь до тебя и многие другие квартирантки – они все здесь. Скоро и ты к ним присоединишься, дорогая. У меня уже есть покупатели на ваше «лишнее» время. Осталось только завершить преобразование. А для этого не хватает совсем чуть-чуть, – он приблизил свои короткие толстые пальцы к моему лицу, чтобы показать, как мало ему не хватает. – Во-от такой мелочи, как ты.
Михаил Ильич