ли в чем дело, инспектор! – ответила вместо Марьи Глаша. – Творение красок для православных икон – это тоже часть таинства иконописи. Писать Святой Лик красками, сотворенными не под вдумчивую молитву, а под скабрезные рассказы про местное гусарство – невозможно!
– А-а! – сообразил, наконец, инспектор. – И поэтому вы его выгнали…
– Вне всякого сомнения. – твердо ответила Глаша.
– Что было потом?
– Почти сразу он ушел. Побалагурил еще рядом с буфетом, пробовал жонглировать чашками. Хорошо, что ни одной не разбил. Потом поставил все на место и исчез. Это было в начале седьмого. Приблизительно в шесть с четвертью.
– Вы его еще видели?
– Нет! – вместе ответили девушки.
– Чем вы занимались после ухода Алексея?
– Мы работали до половины восьмого. Потом заперли мастерскую и разошлись.
– Куда?
Первой ответила Глафира:
– Я торопилась домой. Когда я шла мимо веранды, видела Карпа Палыча. Он входил в двери своего дома со стопкой старых газет в руке. Мы пожелали друг другу доброго вечера.
– Именно так! До девятнадцати тридцати я отдыхал на веранде в старом плетеном кресле – своем любимом. Я читал газеты за 1899 год. Очень проголодался и решил перекусить что-нибудь, не дожидаясь Алексея. – накладывая в свою плошку салат из мелко наструганных огурчиков, вклинился в разговор Карп.
– Почему вы торопились домой? – Даниил поглядел на Глашу с пристрастием.
Та неопределенно пожала плечами.
– Это имеет значение?
– Безусловно.
– Ну, хорошо… К восьми часам я ждала гостя.
– Это кого? – слаженно, как солдаты на линейке, спросили хором Толик и Даниил.
– Смею предположить… – осторожно ответила Глафира. – Что к убийству это не имеет никакого отношения.
– И, тем не менее… Будьте добры ответить! – взгляд Гирса мгновенно заледенел.
– Ну! Мы ждем-с! – Толик набычился и отодвинул от себя тарелку с салатом и ветчиной.
Глафира была бесстрастна, только в уголках губ чуть заметно промелькнула тень улыбки, да в ее ровном голосе на мгновение послышалась покорность обстоятельствам:
– В восемь ко мне пришла Наталья, медсестра из поликлиники.
– Тьфу ты!! – облегченно выдохнул Толик и стукнул себя по коленке. – Гость… Тоже мне! И долго она у тебя время отнимала, сидела ныла и жаловалась на судьбу? Опять ее, видимо, очередной мужик бросил?
– Именно так. Мы проболтали часов до десяти, может быть дольше… Наталья ушла в клуб, а я приняла душ, помолилась, и легла в кровать читать книгу. Во сколько я уснула – не знаю. Было лень поворачивать голову и глядеть на часы.
– Больше к вам никто не заходил? – равнодушно спросил Даниил.
– Нет, я была одна.
– Хорошо. А вы, Марья, как провели вечер?
Маша сидела на диване, расстроенная и бледная, на ее блюдце лежали несколько ягод клубники, в которые она нервно втыкала деревянные зубочистки. Она, как и ее подруга, за весь вечер ни к чему на столе не притронулась.
– Обычно