девушку из квартиры на первом этаже, сидящую на лестнице опустив голову на сложенные на коленях руки. Ирина не знала ее имени, но еще не настолько прониклась равнодушием, ставшим почти этикетом городской жизни, не очерствела окончательно от погруженности в себя, чтобы пройти мимо, не обращая внимания на разрывающие душу рыдания.
Ирина положила руку на плечо девушки:
– Что-то случилось? Вам не нужна помощь?
Похоже, в этот день даже лондонский протокол решил измениться, словно на то было указание Вестминстера, но девушка не ответила привычным: «Спасибо, все в порядке». Слова хлынули ПОТОКОМ:
– Мой парень ничего не понимает! Он зол на меня! Он говорит, что так я не плакала, даже когда умерла его мать. Но я просто не могу поверить! Я раздавлена! Мне так плохо!
Ирина смущенно развернула газету, которую сложила пополам не от неуважения, а лишь для удобства.
– Извините, – смущенно пробормотала Ирина, – я недавно проснулась и газету вот только…
Девушка смогла только кивнуть:
– Оба. Они оба.
Событие не равное по значимости распаду Советского Союза, но Британии оно ближе.
– Невероятно. – Закрыв дверь, она прижала газету к груди. – Диана!
– Что там с ней?
Ирина знала, что Лоренс готов к язвительным нападкам.
– «О! – наигранно вскрикнул он, чуть наклоняя голову и прикрывая глаза. – Я была бы рада помочь обездоленным, но только что съела пять упаковок зефира, и меня тошнит! Пока я буду засовывать пальцы в рот, не могли бы вы объяснить тем милым людям, что у меня нет целлюлита на бедрах! Я просто сидела на синелевом покрывале. Потом я могу рассказать историю о том, как Чарльз сказал: «А что такое любовь?» С таким количеством платьев, надетых лишь однажды, просто необходимо, чтобы народ испытывал ко мне жалость!»
– Ты закончил?
– Нет, только начал!
– Она умерла, – отчетливо произнесла Ирина.
– Да ладно…
– Она и Доди аль-Файед были засняты фотографами в момент аварии в тоннеле. – Ирина торжествовала. Не часто она видела Лоренса с открытым от удивления ртом. Единственное, что он смог произнести, было: «Ого! Ничего себе».
Пошатываясь, он удалился, оставив ее переполненной чувством удовлетворения.
– Возможно, в следующий раз, когда станешь язвить в чей-то адрес, подумай, как будешь чувствовать себя, когда узнаешь, что человека не стало.
Вместе со всей нацией следующую неделю Ирина переживала кончину «народной принцессы», как личную трагедию. Образно говоря, жизнь Дианы, изменяясь, переходила от жанра к жанру. Как некогда романтические отношения Ирины и Лоренса Трейнера, сказка вскоре стала походить на «мыльную оперу», затем и вовсе превратилась в трагедию.
– Ты сказала, что хочешь поговорить со мной. Только, умоляю тебя, не об очередной девушке, убивающейся по принцессе Ди. – Бокал с мерло глухо стукнул о стол рядом с бутылкой