не сгинула.
– Так тебе же сказано было, что жить будешь долго, – улыбнулся Макушев.
– Время, Степан, – субстанция загадочная. Для кого-то миг – вечность, для кого и сто лет – мгновение.
Степан, выслушав это, только рукой махнул.
– Что ж, идем, смеркается. Рябчиков щипать потемну не хочется.
– Идем.
Семен Моисеевич в эти дни вынужденного безделья плохо спал, нервничал, – в общем, был крайне недоволен собой. Он понимал: обстоятельства сложились так, что он остановился в шаге от неразгаданной тайны. Он был уверен, что старый охотник унес с собой информацию, проливавшую свет, открывавшую путь к важнейшему открытию. Вангол, которого он безмерно уважал, к его стремлению разгадать загадку колчаковского золота отнесся подозрительно спокойно и даже холодно. Семен Моисеевич чувствовал, что он знает о кладе, но, наткнувшись на его отношение, понял, что попытки выяснить что-либо обречены на провал. Вангол не хочет раскрыть эту тайну, а значит, полагаться Семен Моисеевич может только на самого себя.
– Нина, мы не можем вот так бросить все и уйти отсюда, не попытавшись найти колчаковское золото, – наконец не выдержал Пучинский.
– Семен, у тебя только догадки, которые ничем практически не подтверждены, – досадливо сморщилась жена. – Кроме того, сейчас не та ситуация, война. Продлить сроки экспедиции, как-либо аргументировав это, мы не можем. Тем более находясь здесь. Сам понимаешь, что будет, если мы не вернемся к сроку. Мы и так уже опаздываем…
– Вот именно, Ниночка, война. Где я окажусь после возвращения – в тюрьме, как дезертир, или на фронте, в качестве солдата годного, но необученного? А стране сейчас, как никогда, нужно золото, а если мы, вернувшись, доложим об этом открытии, тогда, уверяю, нам уже не будет грозить наказание за задержку, да и кому придет в голову отправить на убой человека, принесшего стране такой подарок. Как ты думаешь? Пойми, я не трус, я готов уйти на фронт, только есть ли в этом хоть капля целесообразности?
– Ты прав, Семен, в одном: золото стране сейчас необходимо и открытие тайны золотого запаса Колчака, думаю, было бы оценено, но уповать на целесообразность по меньшей мере глупо. Ты же знаешь лозунг «Достижение цели – любой ценой». Насколько это оправданно, покажет история.
Мыскова, помолчав, продолжила:
– Пойми, дорогой, все наши предположения – только предположения. А если здесь этого золота нет, если его вообще нет? Что тогда? Молчишь? Так я отвечу: тогда точно тюрьма нам обоим.
– Хорошо, я считаю, нужно еще раз поговорить об этом с Ванголом. Полагаю, он все знает.
– Если бы он хотел, сам бы тебе открылся. Семен, он не хочет этого.
– Не хочет, потому что не понимает важности момента.
– Ты думаешь, сможешь его убедить?
– Не знаю, но попытаться необходимо.
– Хорошо, попробуй.
– Еще, Нина, я несколько раз спрашивал Ошану об Игоре. Она смеется и говорит, что с ним все в порядке. Он стал ороченом и теперь с молодой женой кочует где-то.
– Ну и что?
– Хотелось бы