манера меня бояться!? Что я вам сделала, в конце концов? Я ведь так же, как и многие из вас, просто выполняю свою работу! И делаю её, между прочим, отлично! Говоря на вашем языке – профессионально работаю! Если хотите знать, я ни одного нарекания за столько лет от начальства не получила. Ни единого!
Женщина остановилась возле одной палаты, посмотрела на дверь, потом сверилась со своими записями:
– Так, кажется, здесь, – она сунула худую руку с длинными пальцами в карман тёмного платья и достала часы, – 3.18, самое горячее время. Ей, как всегда, когда приходилось работать в эту пору, вспомнилось: "Самое тёмное время суток – перед рассветом…" И действительно, работёнки именно в этот предрассветный час заметно прибавлялось. Женщина открыла дверь и вошла в палату.
– Итак, – снова глянула она в свой блокнот, – Голенков Иван Николаевич? Правильно? Правильно, – сама себе ответила она, – 57 лет, женат, двое детей, трое внуков, так, так, ну, это к нам отношения не имеет, – пробегала она глазами написанное, – Ах да, вот же оно: обширный инфаркт, причём уже второй, ага, молодец, Иван Николаич, можно сказать повезло, не каждому и первый-то инфаркт удаётся пережить…– мужчина, к которому она обратилась по имени, приподнял голову и уставился прямо ей в лицо, тяжело дыша, судорожно что-то бормоча и заикаясь…
– Ну, вот начинается снова представление, – ворчливо проговорила женщина, – Я говорю, на выход, пожалуйте, Иван Николаевич, – попробовала пошутить она, – но мужчина захрипел, сделал несколько взмахов и откинулся на подушку.
В это время проснулся его сосед и громко, совершенно не обращая внимания на стоящую в изножии женщину, зашептал:
– Эй, Николаич, ты чего это, плохо тебе что ль? Сестричку, может, позвать?
– Позови, позови, родимый, – милостиво разрешила она, выходя из палаты, – Можно, конечно, и сестричку, но лучше сразу санитаров с носилками, – она слабо улыбнулась собственной шутке и ускорила шаг. Скоро здесь будет привычная суматоха, связанная с перемещением того, что ещё недавно было Иваном Николаевичем, а она этого очень не любила. Особенно, когда кто-то в такой ситуации начинал креститься или принимался читать молитвы. Бр-р-р… Она передёрнула худыми плечами…
– Терпеть этого не могу, – вслух сказала она себе, – провожая взглядом молоденькую медсестру, пробегающую мимо:
– Скоро, девонька, скоро, а жаль, 24 года всего-то, – покачала головой женщина, – А не нужно дорогу перебегать в неположенном месте, на работу она, видите ли, опаздывает, – она прерывисто вздохнула и подумала, хорошо, что будет не она в то утро, когда это произойдёт. У неё за большие заслуги и приличный стаж сейчас узкая специализация – только медицинские учреждения: больницы, фельдшерские пункты, аптеки, да, случается и такое, и тут же разозлилась на себя:
– Слезу давай ещё пусти, – она тряхнула головой и оглянулась по сторонам, – Что это со мной, старею, что ли?
Проходя через больничный холл, увидела зеркало и на секунду остановилась перед ним, поправляя чёрный, закрывающий