траве вяло трепыхается клочок бумажки.
Судя по всему, мой меч сработал как нейтронная бомба: живые объекты уничтожил начисто, зато материальные ценности в том виде, в каком были к концу схватки. Однако волк перехватил мой ликующий взгляд, покачал лобастой головой:
– Нехорошо это…
– Хорошо, – возразил я.
– Нехорошо, – повторил он. – Это были не совсем люди.
– Тупые, – согласился я. – Ну и что? Если все тупые, то кто будет работать?
– Они исчезли, – растолковал он мне, чуть не объясняя на пальцах. – Вы еще не заметили, мой лорд, что они исчезли? Ни одного трупа. Это значит, созданы Тьмой. Это нехорошо.
Я подобрал и осмотрел щит главаря разбойников, достаточно побитый. Если все это от моего меча, то я, вообще-то, сама круть во плоти.
Волк нехотя брал в пасть палицы и самодельные луки, что остались от шайки разбойников, совал в мешок. Я спросил брезгливо:
– Зачем?
Он удивился:
– Как зачем? Кузнецу можем продать. Он все скупает. А на вырученные деньги что-то прикупим.
Ворон каркнул над ухом:
– Или погуляем в корчме.
Я с сомнением посмотрел на собранные пузырьки с неприятного вида жидкостями:
– Он и это покупает?
– Там есть ведьма, покупает.
– Все-то вы знаете, – сказал я.
Ворон каркнул самодовольно:
– Это потому, что я мудер!
– Это потому, – буркнул волк, – что везде одно и то же. Уже поднадоедать начинает. В другие края бы податься…
Я сказал невесело:
– Вселенная прет к унификации. Это называется глобализацией. Скоро везде будет еще одноитожее.
Волк пригорюнился, ворон сердито молчал. Лес отступал, мы выехали на простор, синее небо с лиловыми облаками, красный шар солнца опускается к горизонту, кровавые отблески по всей земле. Я шарил жадным взглядом по сторонам, ну где же замки, должны попадаться один за другим, вообще, должны быть, как грибы, как гуси в стае: много и разные, однако за простором снова далекий лес, совсем темный, зловещий.
Не люблю открытые пространства, весь как на ладони, Рогач понял и двинулся вдоль кромки леса. Все равно, как сказала одна путешественница, если долго идти, то куда-то да придешь. Земля тянется зеленая, плодородная, черноземистая. Я нутром чую чернозем, подзол, он в лесу, а там впереди – только чернозем, потому никак не могу врубиться: как функционирует здешнее государство, ведь не видать самой многочисленной прослойки, даже основы любой державы, – крестьянства, которое кормит, поит, одевает и снаряжает все это скачущее и дерущееся воинство, то самое крестьянство, которое возводит, кстати, красивые величественные замки.
ГЛАВА 2
Дорога зачем-то начала отдаляться от леса, просто так, без всякой причины. Я знаю, ничего не бывает без причины, перестал дремать, огляделся зорко, вскинул руку к рукояти меча, на месте ли, кончики пальцев пробежали по жесткому оперению стрел. Там дальше довольно широкая зеленая