наживались на войне?
Улыбка на лице Кормака увяла.
– Да, инспектор, представьте себе, воевал. Почему-то многие удивляются, узнав об этом. Я был дешифровальщиком. У меня способности к математике, о чем прекрасно помнил кое-кто в Кембридже. Не думаю, что меня отправили бы на передовую – я был полезнее там, где находился. Скучная работа. Никогда не знаешь, был ли шифр, который ты разгадал, важной тайной или обычным пустяком. Я просто делал все что мог… Как и все остальные.
Закрыв за собой дверь Тревельян-Холла, Ратлидж вышел в аллею. Солнце светило ослепительно, туман рассеялся, море было таким синим, что больно смотреть. Он прошел по аллее и повернул в сторону узкого пляжа. Во время прилива его заливала вода, но сейчас на гальке деловито копошились чайки, клушицы и пара воронов. Птицы ссорились из-за добычи, выброшенной на берег волной. Утесы загораживали мыс от ветра; у воды было не по сезону тепло и тихо. Ратлидж невольно вспомнил Францию перед тем, как начинался артобстрел. Он посмотрел вдаль. У берегов Уэльса шел какой-то корабль. Скоро он скрылся; лишь струйка дыма поднималась к небу. Здесь было мирно, но справа от него из воды торчали острые обломки скал – скользкие, зазубренные, мокрые. Может быть, в прошлом здесь стояли мародеры с фонарями и заманивали к берегу корабли? Корнуолл издавна жил морем – так или иначе.
Слева глубина была больше – вода темнее, разглядеть ее можно только по барашкам на волнах. Обернувшись, Ратлидж не увидел Тревельян-Холл; над возвышенностью поднималась только крыша.
У него за спиной послышался шум шагов; обернувшись, Ратлидж увидел, что к нему приближается Рейчел Ашфорд. Ратлидж дождался, пока она подойдет.
– Он ушел? – спросила она.
– Кто, Кормак Фицхью? Нет, я оставил его в доме.
Рейчел задумчиво прикусила губу и сказала:
– Что ж, значит, с кораблями придется подождать до завтра… – Она посмотрела на него, приложив ладонь козырьком ко лбу. – Ну да, я все понимаю… – Она словно отвечала на его безмолвный вопрос. – Все равно я еще не готова их забрать. Просто… – Подумав, она другим тоном продолжала: – Вот вы там побывали. Что вы почувствовали?
Она имела в виду кабинет на втором этаже. И Ратлидж не мог притвориться, будто не понял ее.
Глядя на море, он честно признался:
– Не знаю.
Хэмиш очень отчетливо произнес: «Девица не просит ей лгать!»
Потрясенный, Ратлидж повернулся к ней и спросил:
– Почему вы решили, что там что-то чувствуешь?
Настал ее черед уклониться от прямого ответа.
– Я… когда человек принимает такое важное решение, он не рассчитывает на то, что в конце концов останется жив. Понимаете, с фантазией у меня все в порядке. Я не истеричка. Но, когда я вошла в дом, услышала тишину. Не поняла, что именно она мне шептала. Но мне стало страшно.
– Хотите, я вам помогу? Вынесу корабли в коридор, а вы упакуете их, не заходя в кабинет… – Потом Ратлидж и сам не мог бы сказать, почему вызвался помочь ей. Разве что почувствовал