температуру выглядели симуляцией, дескать, мужчина хочет взять «больничный лист», чтобы не ходить на работу. Госпитализирован Мухаметшин был только 18 апреля после того, как жена обратилась к знакомому участковому милиционеру и тот сам позвонил на станцию «скорой помощи». Вмешательство сотрудника МВД, по-видимому, смутило врачей дежурной бригады и те повезли Мухаметшина в «сороковку». Утром 22 апреля температура больного резко упала и стала нормальной, на информационном стенде его фамилию поместили в список назначенных к «выписке». К обеду мужчина скончался.
Уже на этих примерах можно видеть, насколько по-разному протекала болезнь! Разнообразие признаков сбивало с толку и путало картину происходящего, заставляя специалистов сомневаться в том, что люди страдали и умирали действительно от одной и той же болезни. Оценка происходившего ещё более осложнялась тем обстоятельством – упомянутым нами ранее – что некоторое время никто не фиксировал самой распространенной формы сибирской язвы, кожной. А ведь она должна была давать 95%-99% всех случаев заболеваний! Сразу скажем, что несколько случаев (не менее 4-х) кожной формы всё же было зафиксировано, но произошло это не в начале эпидемического процесса, а спустя несколько недель, в мае 1979 г.
Именно благодаря вскрытию тел умерших удалось разобраться во всей этой головоломной петрушке, получить необходимые ответы и накопить ту статистику, которой мы можем сегодня доверять.
В морге при больнице №40 во время вспышки сибиреязвенной инфекции работали 6 врачей-патологоанатомов, 2 санитара и лаборантка, отвозившая биоматериалы в ООИ Областного отдела здравоохранения. Первоначально – приблизительно на протяжении первой недели или чуть менее – врачи-патологоанатомы работали в специальном снаряжении (т.н. противочумных костюмах) с соблюдением соответствующих мер по дезинфекции. Также они трижды в день принимали тетрациклин, антибиотик широкого спектра действия, призванный подавить любую инфекцию, проникшую в организм.
Однако около 19 апреля, возможно, днём раньше или позже, в организации работ произошли радикальные изменения – Никифоров разрешил не пользоваться противочумными костюмами и не принимать тетрациклин. Существует только одна причина, объясняющая подобное снижение требований по безопасности медицинского персонала – главный республиканский врач-инфекционист понял, или ему кто-то подсказал, что от трупов заразиться сибирской язвой нельзя! А стало быть меры защиты и профилактики, применявшиеся патологоанатомами, избыточны.
Сам по себе вывод этот следует признать хотя и совершенно правильным, но парадоксальным. Ведь в естественных условиях заражение сибиреязвенной болезнью происходит именно через плоть больного или умершего животного, трупы павших животных всегда опасны. Их нельзя перерабатывать, их надлежит только захоранивать!
Запомним этот момент, в своём месте он получит своё объяснение.