хохотом.
– Капец, ты древность вспомнила, у меня глаза от той рисовки в детстве лопались. Мой Боб такой крепкий, мускулистый, знаешь, как со спортивного канала какого-нибудь. Он вроде охранник.
Аврора скрючилась от смеха, едва ли не падая со стула.
– Глаза лопались! Лопались! – только и повторяла она.
– О, дорогуша, кажется, тебя накрыло, – Ханна допила колу и взяла телефон подруги. – Пойдём, присядем, я тебе включу котов.
С горем пополам Аве удалось пройти три метра и рухнуть головой вниз на диван.
Короткие скетчи с котами довели её до слез. Она смеялась так громко, что живи за стеной соседи, точно бы пришли разбираться. Ханна тоже хохотала в полный голос, наблюдая за эмоциями подруги. Спустя пятнадцать минут они успокоились.
– Капец, я никогда так не смеялась!
– Хорошенькие таблеточки, а? С тебя сорокет.
– В баре закажу тебе песню, – отмахнулась Аврора.
– За сорок ченсов?
– Ну ладно, три песни и ещё попрошу станцевать ди-джея, сойдёт?
– Ты всегда знаешь, чем меня подкупить, – хохотнула Ханна. – Ну что, в школу?
– Да, миссис Уолт уже должна была раздуплиться, хах, – Ава бросила короткое сообщение маме по поводу мастера, а затем, немного подумав, переслала ещё и видео с котами. Теперь можно было отправляться в путь.
Погода медленно, но уверенно портилась. Вслед за сереющим небом над Реликтой раскинулась грозная туча. Колеса бирюзового седана то и дело издавали скрипучие звуки, сырая резина с прерывистым воплем скользила по мокрому асфальту, из-за чего Ханне пришлось переключиться на третью скорость. До школы оставалось рукой подать, пару кварталов – и они будут на месте.
– Как себя чувствуешь?
– Тоскливо, – призналась Ава. – После ванили было весело, а теперь я всё время вспоминаю про Ники. Мне кажется, что стало ещё хуже.
– Это нормально, я тоже всё утро о ней думала. Зато ты теперь можешь трезво думать. Нас держат на этих уколах, чтобы никого не волновало то, что происходит в городе. Ты же не глупая, сама всё понимаешь.
– Мама считает, что это правильно. В Реликте почти нет преступности, даже грабителей – единицы.
– Потому что люди ходят весь день, как бесчувственные зомби, – Ханна повысила голос. – Я ни разу не видела, как мои родители улыбаются! И сама я всегда ходила, как в воду опущенная. Зато с ванилью моя жизнь изменилась к лучшему, я стала счастливой… – она выгнула спину, словно расправляя крылья, – я могу чувствовать, словно слышать звуки своей души. Мне жаль Сару. Твоя мать служит закону, она должна делать вид, что ей всё нравится. Чтобы лишних вопросов не возникало. Представляю, как бы ей хотелось снять эту маску с себя, обнять дочь и сказать: «Пошло всё в задницу».
Ава улыбнулась и с грустью уставилась на барабанящие по лобовому стеклу капли.
– Не скажет. Она совсем другая. Знаешь, сколько разговоров у нас было?
Ханна приподняла брови.
– Три! –