Виктор Гутеев

Пришлые


Скачать книгу

на привалившегося к борту пленника, – харя обгорела, в боку дыра. Кончили бы по-тихому, и дело с концом.

      – Ничего ты, Дани, не понимаешь, – возразил второй, – эта падаль – первый взятый офицер. Целый армейский капитан, командир разведвзвода – это он, тварь, шухер здесь навёл сегодня. Ты хоть видел, как у того журналюги глаза горели?

      Дождавшись утвердительного кивка, гвардеец самодовольно растянул губы.

      – То-то и оно, доставим русского в штаб, увидишь, сколько там писак соберётся. Перед тобой, Дани, будущая звезда телеэкранов.

      – Какой толк от такой звезды? – стоял на своём гвардеец, – морда, как у мумии, тут кроме дыр для глаз показать нечего. Надо было его прикончить или оставить в ущелье – сам бы сдох.

      – Таких оставлять нельзя. Видишь, как он на нас смотрит, того и гляди в глотку вцепится.

      Гвардейцы как по команде заглянули в мрачно сверкавшие глаза пленника.

      «Что уставились, черти» – недобро, глядя в лица гвардейцам, про себя выругался Алексей.

      На душе премерзко. Плен, гибель товарищей и пугающая неизвестность до предела натянули нервы. Покачиваясь на жёстком сиденье, Алексей сжимал скованные наручниками кулаки, когда машину трясло на ухабах. Обезболивающие инъекции грузинского медика теряли силу. От тряски обожжённое лицо и простреленный бок начали саднить. Боль росла, и вскоре в монотонный шум двигателя вплёлся сухой скрежет зубов.

      Стараясь отвлечься, принялся вспоминать вечерние события. В памяти тут же всплыло растерянное лицо снайпера, утверждавшего, что три раза попал в Алексея, но тот каким-то чудом остался в живых.

      «Лучше б ты действительно попал», – морщась от боли, вздохнул Алексей. Бронетранспортёр тряхнуло особенно сильно, с губ сорвался стон.

      – Заткнись, падаль, – коверкая слова, прошипел один из конвоиров.

      – Да пошёл ты, – сказал, как казалось, очень тихо, но конвоир услышал.

      Удар прикладом отозвался новым взрывом боли, который окончательно вывел Алексея из себя. Досаду и страх затмила вспышка злости.

      «Сука, – клял про себя Алексей гвардейца, – молокосос, попадись ты мне в другое время, я бы тебя, мразь, на ремни распустил»

      То ли под действием лекарств, то ли всё ещё в состоянии стресса, но сам распалил себя настолько, что злость затмила рассудок. В отчаянном порыве кинулся на гвардейца, стремясь скованными спереди руками дотянуться до ухмыляющейся физиономии. Удар в горло сшиб Алексея на дно бронетранспортёра. В лоб упёрся ствол автомата, в уши вцепилась чужая гортанная брань.

      Попинав русского, гвардейцы демонстративно передёрнули затворы и успокоились.

      Дальше Алексей лежал на грязном полу, уперевшись взглядом в потолок бронетранспортёра. Дикая, необузданная злость спала. Душу заполнили пустота и отчаяние, толкнувшие Алексея обратиться к тому, в кого никогда не верил.

      «Господи, – впервые за двадцать восемь лет жизни обратился