в этот момент кормила сына, пришел помощник деда:
– Ваш муж сегодня не придет ночевать. А вам сказал срочно выезжать в Тбилиси. В дорогу ничего лишнего не брать, только самое необходимое. Я вас сопровожу. – На удивленный взгляд бабушки коротко бросил: – Началась война.
Как тут не подумать о том, что история повторяется. Настал черед бабушки бежать и спасать своих детей. Почему детей, ведь с ней был только сын? Но они ждали появления третьего ребенка. Младшая дочка родится в Тбилиси через пять месяцев после начала войны.
Повторяя про себя напутствие мужа взять самое необходимое, бабушка, положив краюху хлеба в один карман и сахар – в другой, отправляется с сыном на вокзал. Эшелоны уже забиты уезжающими. Помощнику деда в конце концов удается посадить ее с ребенком в последний вагон. Мы жалуемся на последние вагоны, но это спасло ей жизнь: по дороге на одной из станций поезд разбомбили, осталась только пара последних вагонов.
Как бабушка в положении и с сыном на руках добралась до Тбилиси, никто не знает. Единственное, что сохранили воспоминания, это то, что весь хлеб и сахар она отдавала сыну. Полностью изнеможенная, она доехала до Тбилиси, прямо на привокзальной площади силы оставили ее, и она потеряла сознание. Город Тбилиси на самом деле не такой большой, как может показаться. В толпе окруживших ее горожан нашлась женщина, которая ее узнала: «Да это же жена нашего секретаря!» – воскликнула она. Люди были более участливыми и услужливыми… Ее с сыном отвели домой.
Осенью этого же года они получили извещение, что мой дед пропал без вести, что означало только одно – среди убитых он не обнаружен. А что было там, за линией фронта, кто его знает. Но все же можно предположить, поскольку дед мог сойти как за зажиточного еврея, так и за бравого коммуниста. В любом случае это не очень обнадеживающие перспективы для нахождения в плену. Но не для прабабушки. Она до последних дней верила, что он вернется.
Кроме дивана, стола и книжного шкафа, была еще одна реликвия, оставшаяся от деда, которую бережно хранила прабабушка, – его белая рубашка. Время от времени она вытаскивала ее, осторожно разглаживала морщинистыми руками и о чем-то говорила с ней. С родных она взяла слово, что, когда она умрет, они оденут ее в эту белую рубашку ее сына.
Прабабушка за свою жизнь только и видела что дорогу, по которой они бежали из Западной Армении, суетливый Тифлис и эти летние дачи. Ее не интересовало, как работает телевизор или как Гагарин оказался в космосе, она никогда не летала самолетом, но она всегда спрашивала о море.
– Какое оно, это море? – говорила она. – Не умереть, увидеть бы его.
Ей было девяносто два года, когда мы всей семьей поехали на море. Мне было почти пять, и я знал о море все. Прабабушка долго смотрела и удивлялась такому объему воды, и прислушивалась к накатывающим волнам. Потом в длинной, до пят, белой рубашке, в которых современные