в щепки жалкую посудину. Он закрыл глаза. Но что это? Треск стал удаляться. Не веря самому себе, отец ещё какое-то время лежал, не шевелясь, но крайнее любопытство оказалось сильнее страха. Он с опаской привстал и увидел, как жёлто-красный шар плавно скользит над гладью озера в сторону огромной, растущей на берегу осины. Сильнейший взрыв, похожий на грохот разорвавшегося артиллерийского снаряда, пламя, дым, пар мгновенно окутали то место, где только что стояло дерево. Когда дождь затушил огонь, а ветер унёс остатки дыма, перед глазами отца пред-стала не мощная, в полтора обхвата осина, а искорёженное, с чёрным прожжённым дуплом, расщеплённое невиданной силой «чудовище».
– И, кстати, эту осину все вы видели, – закончил я свой, вернее, отца рассказ.
– А мне Юрий Васильевич ничего такого не говорил, – с явным интересом сказал Анатолий Аркадьевич. – Вот пройдёт дождь, и ты нам, Гена, покажешь это дерево. А так всё это правда: шаровая молния – мало изученное наукой явление. Она может быть для человека крайне опасной.
Разговаривая, кушая, прячась от дождя в палатке, мы про-вели весь оставшийся день, вечер, а затем и ночь. Однако дождь и не думал заканчиваться. В нашей крохотной «лачуге» было тесно, крыша провисла, с неё постоянно капало. Дядя Толя, выпив бабушкиной самогонки как ни в чём не бывало заснул, с удовольствием похрапывая. Короче, не знаю, как остальным, но мне было не до сна. Лишь временами я куда-то проваливался в небытие, где были бегающий за Санькой и мной с огромной дубиной Волога, шаровые молнии, летящие навстречу, как снаряды….
Рано утром нас подняли Сашины родители. И, поскольку никаких прояснений погоды не предвиделось, всё так же шёл мелкий, неприятный дождь, мы решили возвращаться домой. Можно себе представить, какое это было возвращение. Все вещи, одежда, палатка промокли и стали словно свинцовыми. Мы с братом еле передвигали ноги. Тётя Валя всю дорогу бурчала на мужа:
– Зачем ты нас потащил на эту рыбалку? Да ещё с ночёв-кой. Вот заболеют дети…
Дядя Толя, хлюпая водой в огромных рыбацких сапогах, лишь посмеивался и отшучивался, напевая куплет за куплетом бесконечную частушку:
Вдоль по Волге по реке
Плывёт корова в пиджаке,
А за нею бык плывёт,
Тоже семечки грызёт…
Таким образом, в страданиях и муках, под задорные, весёлые частушечные марши Анатолия Аркадьевича наша команда добралась до бабушкиного дома, где нас уже давно ждали, где было всегда тепло, сытно и уютно.
Однако время шло. Мы подрастали. Кроме игр, различных мелких хулиганских проступков, будь то слазить в чужой огород, спереть с нефтебазы пару вёдер бензина или соляра и устроить на сопке, где во время войны стояла зенитная батарея, фейерверк, покататься на колхозных конях, внутри у 14-15-летних пацанов стали проклёвываться ростки симпатии к противоположному полу. Это происходило как-то само собой. От дёрганья за косу