помог ей стащить куртку. Рукав джемпера был в порезах.
– Это тоже надо снять, – произнес он, деликатно нахмурившись.
Айрис повиновалась. Если тело у нее украшено синяками, Джаспал наверняка разумно предпочтет воздержаться от комментариев и расспросов. Однако он обратил внимание на другое.
– Тебе надо лучше питаться.
Айрис ничего не ответила.
– Не высыпаешься? Вид у тебя усталый.
– Дел много.
С безграничной заботой Джаспал изучил ее руку.
– Что это было – мачете?
Она подняла взгляд, увидела, что он пытается ее развеселить. Но не развеселилась. Болело так, что охренеть.
– Слишком глубокий порез, чтобы заклеивать, – констатировал Джаспал.
И вдобавок длиннющий. От запястья до самого локтя. Черт, рабочая рука!
– Сначала промою, а потом нужно ввести анестетик, чтобы заморозить. Это самая неприятная часть. После уже ни фига не почувствуешь.
Почему-то Айрис не разделяла его оптимизма. Должно быть, это отразилось у нее на лице.
– Я дам тебе кое-что с собой.
У Джаспала «что-нибудь с собой» обычно означало сильные опиаты.
Айрис отказалась.
– Давай уже поскорей, – добавила она, когда Джаспал потянулся к столику на колесиках, на котором, словно тройняшки в коляске, покоились три одинаковых шприца.
Прикрыла глаза и стиснула зубы. Джаспал был прав. Больно, аж жуть. Хотя ладно – по крайней мере, еще одно напоминание, что она еще до сих пор жива.
Когда все было сделано, Джаспал вызвонил одного из своих дружков, чтобы тот отвез ее домой. Впрочем, скорее уж в сторону дома – Айрис никого и на милю не подпускала туда, где на самом деле обитала. Она немного подождала внизу, ожидая, пока мигнут фары – сигнал, что за ней приехали.
Выйдя на все видавшей и все знающей Хагли-роуд, остаток пути она преодолела пешком. Дыхание вырывалось изо рта колечками пара. Город на самом деле никогда не спал. Потоком текли машины. Сияли огни. Сирены различных чрезвычайных служб разрывали ночь.
Только в четвертом часу ночи Айрис наконец оказалась у себя. Слишком взвинченная, чтобы сразу лечь спать, она заварила себе крепкого чая, плеснула в чашку немного виски, добавила сахар и молоко, закинулась двумя сильными болеутоляющими таблетками и достала свой личный мобильник. На нем было три новых сообщения. Во всем мире существовали лишь два человека, которым был известен этот номер. Первому абоненту Айрис сразу ответила эсэмэской – второй мог подождать. Подписалась двумя косыми крестиками: «Чмоки-чмоки!»
«Его дом, его машина и его деньги», – подумала она, проваливаясь в сон на диване.
14
Гэри отнюдь не относил себя к числу «жаворонков», и его день более или менее начинался только после полудня. Профессия учителя музыки – в основном кларнет и сакс плюс еще фортепиано – такое вполне допускала. Раньше он преподавал еще и аккордеон, хоть и относился к этому инструменту с некоторым пренебрежением. Несерьезный, слишком уж ярмарочный. Когда