после похорон старика едва мог несколько месяцев выдержать в Пжеманкове. Там начался сущий ад, из которого ни вырваться сразу не имел силы, ни равнодушно смотреть на то, что делалось. Достойный клеха долго с собой боролся, пока однажды, взяв под мышку агенду, несколько своих книг в руку, не вышел с палкой пешком из городка, и его уже больше там не видели, потому что вернулся в Краков в храм Св. Ендрея.
I
Прошло четверть века с описанных событий, и те, кто подростками помнили Доброе Поле под Лигницей, стали мужами, те, что были старцами при первом татарском потопе, давно в могилы пошли покоиться.
В канун святого Матфея, в тот год (1266) умер благочестивый краковский пастырь Прандота. Как благословенного уже при жизни, его почтили торжественным погребением. У могилы происходили чудеса.
После осиротения краковской столицы нужно было выбирать нового пастыря, и весь капитул собрался на совещание.
В не слишком обширной комнате, довольно тёмной, ещё прежде чем начались прения, из лиц присутствующих и фигур можно было понять, что знали заранее, что единодушного выбора не будет.
Были это по большей части духовные лица средних лет и пожилые, лица одних увядшие и бледные, других – круглые и сильно воспалённые, худые и полные – представляли два лагеря; тех, что вели духовную жизнь, забывая о теле, и тех, которые нежили его, заботу о душе оставляя на последний час.
Одним из тех, возле которых больше всего сосредотачивались с великими знаками уважения, был ксендз Якоб из Скажешова, старец уже очень преклонного возраста, небольшого роста, невзрачный, щуплый, низенький, с чёрными, но очень поредевшими волосами, скромный и боязливый.
Был он и деканом Краковским, и схоластиком Бамбергским, и каноником Вроцлавским и папским, и капелланом чешского короля. Учёный законник, человек набожный, имел он у людей славу и уважение, и в капитуле преобладающий голос. Тот стоял молча, нахмуренный, с поникшей головой, грустный, а забрасываемым его вопросами отвечал довольно равнодушными движениями, как бы сомневался, что тут на что-нибудь может пригодиться.
Ксендз Герард, Вислицкий пробощ, принадлежащий к румяным, магистр Шчепан, муж полный, высокий и сильный, каноник Вышон, на округлом лице которого буйно цвело здоровье, сбоку между собой потихоньку разговаривали.
Другие ксендзы также собирались в кучки и шептались. В капитуле уже чувствовалось беспокойство, хотя ещё не сели.
Наконец прочитали молитву Святому Духу и все, заняв места, ждали, пока кто-нибудь отзовётся первым.
По глазам было видно, что поглядывали на ксендза Якоба из Скажешова, как на самого старшего по возрасту, превосходящего по сану. Поэтому, когда тот и этот слегка упомянули, старичок, словно принуждённый, отозвался слабым голосом:
– Милые братья! Вы взывали к Святому Духу, пусть же Он вас вдохновит. Костёлу нужны такие люди, каким был святой памяти, благословенный при жизни Прандота и предшественники его, великие защитники костёла, великие опекуны родины. Выберите сильного мужа, такого нам на наше время нужно.
– Вас