Номинанты Московской премии – 2019. Хрестоматия. Проза и поэзия участников Московской международной книжной выставки-ярмарки
Сегодня в три часа дня ты будешь на Солнечной, 10?
Он. Да. А ты?
Она. Да, я буду сегодня в три часа дня на Солнечной, 10. Как узнать погоду? Брать ли зонт?..
Он (шепотом). Даже не думай звонить в метеобюро. На той неделе их накрыли. Телефон на прослушке.
Она. Черт! Тогда лучше не брать зонт. Лучше промокнуть, чем попасть под подозрение, что тебе слили, что будет дождь.
Он (еще тише). Нет. Нужно взять. По официальной статистике, в Санкт-Петербурге чаще дождь, чем ясно.
Она. Все зонты наверняка с датчиками. Да, лучше взять. Ты купил килограмм яблок сорта «Гольден»?
Он. Нет, я купил восемьсот пятьдесят граммов яблок сорта «Анис».
Она. Но в расширенном списке был «Гольден»! Это недостоверное документирование!
Он. Это ты виновата! Нужно было посмотреть, что «Гольдена» нет в продаже в магазинах нашего района.
Она (почти с плачем). Я смотрела – был.
Он. Значит, напишем объяснительную. Всегда делай скриншот.
Она. У меня автоматически все скриншотится.
Он. Тогда по этому пункту все хорошо.
Она. Ты меня любишь?
Он.?
Она. Ты меня любишь?
Он. Зачем ты подставляешь меня?
Она. Мне надоело. Ты меня любишь?
Он. Ты же знаешь, какие вопросы можно и нельзя задавать. Говори то, что можно подтвердить документально или измерить.
Она. Любовь можно измерить.
Он. Можно будет через год, когда разработают сыворотку правды. Если сейчас я скажу, но не смогу подтвердить, что люблю тебя, меня привлекут по статье 456-789-246 и отправят в изолятор на пять месяцев.
Она. Говори, что думаешь! Я хочу услышать о твоих чувствах, даже если это запрещено, даже если их нельзя подтвердить. Говори, что думаешь!
Он. Я не буду сегодня в три часа дня на Солнечной, 10.
Пусть всегда будет Чудик
(Рассказ)
– Я Чудик, Чудик! – кричал я, силясь дотянуться до двери комнаты в полуметре от коляски.
Мама застыла на месте. Ее глаза, казалось, изменили форму и цвет, вся она стала иной.
Меня заплела боль, навязчивая, волокнистая. Она скрыла все, что мне нравилось или отвращало, – все вдруг уравнялось. Нет, я не позволю этому стать моей реальностью! Я захлопнул дверь и закрыл глаза, делая вид, что я сам нарочно установил между собой и миром эту явную границу. Внешнее бытие прервалось, остановилось, исчезло.
– Я Чудик! – совсем охрипнув, прошептал я.
Каждое утро мама открывала окно в палате, впуская воздух и солнце, и каждый вечер закрывала его. Вот что такое стабильность, вот что дает ощущение того, что все в порядке, – предсказуемость любимого человека. И я был до предела счастлив. Я любил это состояние наполненности, будь оно даже иллюзией того, что это навсегда.
Мама была единственной из мира людей, с кем я был знаком, не считая врачей. Но разве можно было принимать их в расчет? Деловые, внимательные,