аршинах, фунтах) без денежного пересчета. Деньги очень скоро, уже к концу 1918 г., перестали что-либо значить. Их печатали без устали, не заботясь о том, обеспечены ли они ценностями или нет. Потому и выпустили так много советских денег, чтобы на эти «бумажки» (как откровенно выразился однажды Ленин) побольше получить настоящих товаров – в основном из деревни. С ней и расплачивались за пуды хлеба пудами «денежной» бумаги. На первых порах инфляция еще считалась чем-то вынужденным и временным, ее надеялись удержать в допустимых границах. Но к началу 1921 г. с ней не только свыклись и оценили ее выгоды, но даже попытались с ее помощью полностью уничтожить деньги как таковые. Тем быстрее, как надеялись, можно было перейти к предписанному марксистскими теоретиками прямому продуктообмену.
1.6. Запрещение свободной торговли
Ограничение, а затем и ликвидация свободной торговли стали неизбежными в условиях войны 1918–1920 гг. Это вызывалось рядом причин. Во-первых, разверстка мало что давала, если сохранялась хоть какая-нибудь возможность продавать хлеб частным лицам по рыночным ценам. Во-вторых, свободной торговлей подрывалась бы государственная монополия на продажу промышленных товаров. Если был «спрос», то никакими мерами не удавалось уничтожить «предложение». Если можно было на рынке что-нибудь купить, то «на обмен» несли, ввиду всеобщей нищеты, изделия государственных заводов, не гнушаясь никакими способами их приобретения. В-третьих, здесь сказались и идеологические причины. На любого торговца власти смотрели как на будущего «капиталиста», могущего при случае оказать неоценимые услуги «контрреволюции». Свободная торговля, по их мысли, уподоблялась гидре – она помогала там, где отрубали одну голову, вырастать нескольким новым.
Первым покушением на свободу торговли стала продовольственная диктатура (май 1918 г.). Поначалу запрещали торговать хлебом, но не мешали «обороту» прочих продуктов. Перечень их, разрешенных к продаже, со временем неуклонно сокращался, и не только потому, что продуктов производилось все меньше и меньше. 1920 год, когда рынок был окончательно сломлен, выдался наиболее урожайным. Масса неучтенного хлеба оказалась на вольном рынке. Власти забеспокоились, опасаясь и того, что не весь хлеб будет отдан за малостоящие «бумажки», но в еще большей степени – «разлагающего влияния спекулянтов». Борьба со спекулянтами, неизбежная в условиях войны, со временем стала самоцелью: в голодающем Петрограде, например, запрещали даже ловить рыбу, боясь, что ею начнут «спекулировать». Во всей этой рыночной импровизации 1920 г. вообще ощутима примесь идеологии: одними лишь прагматическими расчетами ее не объяснить.
На языке той эпохи любой товарный обмен между частными лицами назывался «спекуляцией», а провоз товаров – «мешочничеством»; оба эти «преступления» влекли за собой суровую кару. Частичное ослабление запретов на торговлю мы видим лишь в период жесточайших продовольственных неурядиц. Тогда власти, не имея возможности накормить горожан, не мешали им заняться этим самим. Так было, например, в сентябре