что-то говорила, спрашивала, отвечала, улыбалась, записывала. Но мысли возвращались к сегодняшнему утру.
Муж потрепал девочек за косички, сказал мне «Пока. Я буду сам звонить». В глазах ни намёка, что он будет скучать предстоящую неделю. Через это чёртово панорамное окно я видела, как он шёл к своей машине с кожаной сумкой с бумагами и чемоданом (который собирал сам), ни разу не обернувшись. Словно покидал отель после так себе поездочки.
В зале заседаний мне что-то говорили, но перед глазами снова появлялось лицо без эмоций, равнодушная походка, «Пока. Я буду сам звонить».
Где-то за пределами моих мыслей прозвучал гимн, поздравили именинников, утвердили повестку, приступили к рассмотрению вопросов.
Я честно пыталась сосредоточиться, однако ощущала себя школьницей, которая «смотрит в книгу – видит фигу».
Закончилось это тем, что я пропустила вопрос, адресованный конкретно мне, по детской теме. Сознание вывело меня из забытья под взглядами присутствующих.
– Алёна Алексеевна, вы хорошо себя чувствуете? – по-отечески спросил председатель думы. Аркадий Степанович более сорока лет провел в политике. Сейчас он наклонил голову и смотрел на меня над очками в модной оправе. – Что-то вы сегодня бледная. И вид у вас усталый, хотя работаем только час…
Бледная! Уставшая! – от этого невольно сжались кулаки. Но я быстро взяла себя в руки и виновато улыбнулась:
– Простите, я отвлеклась. Не могли бы вы повторить вопрос?
– С удовольствием, – спикер снова внимательно смотрел на меня над очками. – Только я попрошу отвлекаться вне заседаний думы и депутатской деятельности в целом.
После заседания я чувствовала себя полной дурой. Надо ж было так опозориться, да при полном аншлаге в зале! Я подошла к зеркалу в своём кабинете. На бледном лице появились пятна, в глазах бешеный блеск, аккуратно уложенные волосы растрепались. Я напоминала сумасшедшую фанатичку с идеей фикс – впрочем, истина была где-то рядом.
Сдавливая пальцы до щелчков – со школы дурная привычка – я начала маячить по кабинету, удивляясь, какой он маленький. Буквально несколько шагов от стола до шкафа, ещё меньше – от шкафа до столика с чайными принадлежностями.
Помощница Августина, видимо, услышав шаги, осторожно открыла дверь. Я резко остановилась и повернулась, увидев растерянное лицо в проёме.
– Алёна Алексеевна, вам что-нибудь принести? Воды, чаю зелёного?
Я не знала, что ответить. Действительно не знала: хочется мне воды или чаю? Потом посмотрела на часы – время обеденное – и согласилась:
– Буду чай.
– Там Иван Макарович… – смущённо сказала помощница. – Но он потом придёт, вопрос не срочный.
В этот момент мне больше всего на свете хотелось послать к чертям неугомонного старика.
– То есть как это – не срочный? – из приёмной донёсся знакомый голос.
Августина на секунду повернулась и, видимо, жестом попросила помолчать.
– Да, лучше потом, вопрос наверняка не срочный, – согласилась я.
Августина