Многое навсегда. Михаил Форр

лет жизни этим прибавил, да и своего наследника рода Шереметевых увидал. Ведь рано ли, поздно ли, а получил он от императора нового Александра под номером первым весточку, где тот так и писал Его Сиятельству, мол, сенатор и граф Шереметев властен жениться, когда и на ком захочет…

      Тяжело вспоминал Даданий сей факт, давно и раньше всех им познанный. Ведь каждый раз в стенах здания Странноприимного, где имя Прасковушки Жемчуговой-Шереметевой в каждом углу видится, понимал монах, что так граф не только возвеличивал свою так скоро ушедшую жену с ее душой светлой.

      Но и отмаливал грехи свои, именем супруги наделанные. Гроб ведь стоял между мужем государственным и его любовью единоличной. А порой думал вещий инок, что если бы сказал он тогда царю про графа, то возможно, и путь империи был бы совсем иным.

      Ведь, что лучше всего для державы, если не счастье ее подданных, в том числе и личные. Ведь на примере Павла, стоят они, получается, эвон, как дорого.

      Эх, но не только ведь все «про потом» думать. Вспоминал здесь Даданий и свою дорогу жизненную. Странная паломническая судьба куда только не заносила его в далеких странах. Ехал, шел, плыл в Царьград, Иерусалим да на гору Афон. Да и Османские земли на далеком озере видел, куда людей русских старинный раскол церковный закинул. Многих таких староверов он помнил еще по тюрьме Соловецкой, где как раз подобные рядом с ним посиживали. Хорошие люди бывали и разные.