страшного, чем то, что произошло потом, в жизни Оли не было. Омерзительный человек, который издавал какие-то звуки удовольствия, насилие, замкнутое пространство, из которого ни один крик о помощи не дойдет до людей. Собственное бессилие. Отчаяние и ужас.
Потом, когда он ушел, она с трудом добрела до бочки с водой, из последних сил попыталась смыть с себя следы чудовищного преступления против ее нежной женской сути, доползла обратно, свернулась плотным клубочком и впервые заплакала. Теперь она не просто жертва маньяка, она навсегда испачкана, ей никогда не оправдаться перед Никитой. Господи, она позволила себе вспомнить Никиту! Неужели надеется выжить и увидеть его? Увидеть. Вновь испытать счастье. Если бы она что-то придумала, если бы она освободилась… Она бы даже не подошла к нему. Она бы смотрела, как он идет, а потом опустилась бы на колени и гладила его следы. Даже старое одеяло под ней было мокрым от слез. Но они помогли ей уснуть, увидеть настоящий сон. Никита поднимал ее своими сильными руками и шептал на ухо: «Олечка, девочка моя, девочка-припевочка».
Когда Оля проснулась утром, перед ней стоял Виктор.
– Назови меня по имени, – потребовал он.
– Вася, – спокойно сказала она.
Он наклонился и поцеловал ее в губы, она скрыла отвращение.
– Я принес тебе молока, хлеба, яблоко. Поешь.
Оля кивнула. У нее появилась тайна. Здесь и сейчас она узнала ненависть. Она попробует выжить. Она поняла в эту ночь, что дорога этому подонку, как любимая игрушка. Она решила отобрать себя у него. Только бы сил немного набраться.
Никита, как всегда во сне, звал Олю. Лена погладила его по лбу. Он уже не такой неподвижный и бледный. Немного ест, иногда даже улыбается. Нужно попросить врача, чтобы его оставили в отдельной палате, она уже взяла отпуск за свой счет и могла бы его выхаживать. Только как это все делается… с деньгами? Как их предлагают? Сколько? А если откажутся? Это же муниципальная больница.
После утреннего обхода завотделением кивнул Лене:
– Давайте выйдем.
– Я хотела вам сказать… – начала Лена в коридоре.
– Потом, – прервал ее доктор. – Состояние вашего сына сейчас можно определить как средней тяжести. Сегодня будем переводить в общую палату.
– Доктор, а не переводить нельзя? Он морально очень подавлен. Я же говорила, горе у него, а там люди незнакомые.
– Нет, нельзя. У нас много таких больных.
– Подождите, пожалуйста, вот, посмотрите, не знаю, сколько это стоит, но нам помогли.
Лена потянула на ладонях всю пачку денег, которую привезла Надя. Врач поднял брови.
– Хорошо, оставайтесь на коммерческой основе. Потом оформим.
Врач взял немалую часть купюр и положил в карман халата. В это время из лифта вышла Надя и радостно бросилась к Лене:
– Как дела? Что врачи говорят? Я вот фрукты, соки привезла, икру черную. Доктор, ему можно?
– Вне всякого сомнения. При таком уходе наши прогнозы, пожалуй, можно скорректировать в лучшую сторону.
– У вас были плохие прогнозы? – снисходительно осведомилась Надя.
– Реальные.