хочу еще детей – этого хочет и Мег. Порой мне кажется – это все, чего я хочу. Но у меня нет и еще долго не будет денег. Но я в самом начале пути и пока не хочу окунаться в эту жизнь. Но завтра я думаю о Стефани, о нашей совместной жизни. И тоже этого хочу. Я никогда не был богатым и хочу разбогатеть. Но как я могу сказать: «Мег, спасибо за все и прощай»?
Зазвонил телефон, и вопрос остался без ответа. В смятении Теда ничего необычного для человека его возраста не было. Напротив, скорее, это нормально. Ему требовалось время созреть, подумать, после чего он непременно сделал бы правильный выбор.
Вскоре после этого я приехала на работу и узнала, что Тед подал документы в юридическую школу Стэнфордского и Калифорнийского университетов в Беркли.
Он казался главным кандидатом в юридическую школу. У него был острый ум, настойчивость и безоговорочная вера в возможность легитимных реформ системы власти. Воззрения Теда резко выделяли его среди прочих студентов-практикантов центра психологической поддержки. Те были наполовину хиппи: и внешне, и по политическим взглядам. А Тед был консервативным республиканцем. Они считали его белой вороной, в особенности в спорах о постоянно вспыхивающих в кампусе беспорядках.
– Приятель, ты не прав, – говорил ему один бородатый студент. – Ты не прекратишь Вьетнам, ублажая старых маразматиков в конгрессе. Они только думают, как получить еще один контракт с «Боингом». Думаешь, им не наплевать, сколько еще там убьют наших?
– Анархия – не решение. Вы распылите силы и останетесь ни с чем, – возражал Тед.
В ответ они лишь усмехались. Для них Тед был исчадьем ада. Все их протесты и марши, блокады федеральной автомагистрали № 5 его бесили. Много раз он пытался остановить демонстрации, размахивая дубинкой и убеждая протестующих разойтись. Он думал, что есть лучшие методы добиться желаемого, но сам, как ни странно, выходил из себя не меньше тех, кого пытался остановить.
Разъяренным я его никогда не видела. Даже разгневанным. При всем желании мне уже не упомнить всех наших разговоров, но могу сказать одно – мы никогда не спорили. И со мной, и с любой женщиной, с которой я его когда-либо видела, Тед обходился со старомодной учтивостью, и это казалось мне привлекательным.
В предрассветные часы после смены он неизменно провожал меня до машины. И стоял, пока не убеждался, что я в безопасности: села, заперла двери и завела двигатель, после чего махал мне на прощание перед дорогой домой длиной в двадцать миль. Он часто повторял: «Будь осторожна. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось».
По сравнению с приятелями-детективами из сиэтлского отдела убийств, в полночь напутствовавших меня на дорогу домой смехом и словами: «Мы последим из окошка, и если к тебе кто пристанет, наберем 911», – Тед был рыцарем в сияющих доспехах.
Глава 5
Из центра психологической поддержки мне весной 1972 года пришлось уйти. Я писала по шесть дней в неделю, да и звонки начали утомлять. За полтора года я слишком много наслышалась одних и тех же проблем. У меня хватало своих. Муж съехал, мы