говорить серьезно, фармакологи способны зарабатывать по сотне тысяч в год.
– И куда ты денешь такую кучу деньжищ? Накупишь травки?
– Ты не состояла в клубе «Стрейт энд Нэрроу», когда училась в школе?
Члены этого общества по борьбе с наркотиками вывешивали афиши в коридорах и давали клятву не принимать зелья. Тогда она была такая недалекая. Если бы нынешняя Шелби встретила ту, какой она была прежде, она бы перешла на другую сторону улицы, чтобы избежать щекотливой ситуации.
– Да пошел ты куда подальше, – сказала Шелби.
Она не выносит себя в прежнем обличье – ту девочку, которая полагала, что она всегда будет среди счастливцев: хорошие отметки, прекрасная внешность, завидное будущее.
– Я вовсе не хотел тебя поддеть. Просто теперешняя ты мне нравишься больше.
Шелби посмотрела на него через узкую щель между шарфом и шляпой.
– Как ты думаешь, куда уходит душа, когда человек теряет ее? – спросила она Бена. В конце концов, он был в колледже и, возможно, достаточно умен, чтобы дать правильный ответ.
– За угол ближайшей улицы.
Они оба засмеялись, потому что как раз в этот момент поворачивали за угол, на другую улицу. Но там ничего нет.
– Я же тебе сказала, что она ушла, – продолжила Шелби.
– Тогда пойдем и отыщем ее, – предложил Бен.
– Хорошо.
Они остановились, Бен достал косяк из кармана. Шелби прикрыла его ладонями, чтобы спичка не погасла.
– Давай погуляем около ее дома, – сказал Бен.
– Пройдем мимо, даже не останавливаясь?
Бен предложил Шелби затянуться.
– Я не стал бы это говорить, если бы ты сама не начала разговор.
Они направились к дому Бойдов. Дело привычное: Шелби бывала здесь тысячу раз. Она вспомнила, как однажды в школе Бен сказал ей что-то, а она сделала вид, что не слышала, и прошла мимо. Теперь ей интересно, что он говорил тогда, и она спросила Бена об этом. Возможно, он подумал, что Шелби – чванливая снобка, не исключено, что так оно и было. Бен клянется, что забыл, но на его лице играет деланая улыбка.
Он прекрасно помнит, что спросил тогда: «Знаешь, где комната для занятий музыкой?» Его мать настаивала, чтобы он брал уроки игры на саксофоне. Но ему хотелось сказать ей совсем о другом: «Не пожалел бы сотни долларов, чтобы поцеловать тебя».
– В школе я тебе не нравилась, – сказала Шелби.
– Я никого тогда не любил. Не думай, что к тебе было какое-то особенное отношение.
Они снова посмеялись и прижались друг к другу теснее, чтобы согреться.
– Ты была популярна и все делала по правилам. Я всегда ненавидел таких девчонок, – сказал Бен.
– Верно. Тебе нравились непопулярные уродины.
– Мне были симпатичны умные. Просто не знал, что ты из их числа. Ты это скрывала.
Шелби стала размышлять о сказанном им, дрожа от холода.
Во дворе у Бойдов никого нет: ни следов шин на подъездной дорожке, ни искателей чуда – только темный дом с облезающей краской. Чернеют кусты. Тишина, лишь воробьи