перенес его в Константинополь, затем ему дали спокойно полежать в Хорватии. А сейчас монастырь Сен-Симон ждет, когда же он вернется домой в Иерусалим.
– Вернется или не вернется, ты то какое к этому имеешь отношение?
– Самое непосредственное, но только по отношению к монастырю. Ночью с 29 на 30 апреля 48 года мы его захватили. Нужно было взять под контроль дорогу, по которой подвозилось продовольствие в Иерусалим, а ключевой участок контролировал монастырь Сен-Симон на вершине холма. Взять-то мы его взяли, но оказались в окружении так называемой «Армии священной войны». Нам приходилось очень туго. Подвоз боеприпасов был невозможен, стрелять приходилось из высоких окон стоя на каких-то странных деревянных конструкциях… Я был ранен в самом начале боя, лежал у стены, и надеялся на свою «беретту». Она не даст попасть в руки арабов… На помощь мы не рассчитывали, но, когда наше положение стало просто отчаянным, арабы внезапно исчезли. Дело в том, что они не знали нашего положения, а свое – оно было у них перед глазами – потери были, а заметных им успехов не было, вот и предпочли исчезнуть. А из арабских домов Катамона тут же началось повальное бегство. Они ожидали, что евреи придут и, естественно, устроят резню. Они бы поступили именно так.
– Так они не только там так действовали.
– Да, конечно. Но там, пока заживала дырка в плече, у меня нашлось время задуматься. Что является твоим? То, что отписала тебе конференция ООН? Ни в коем случае. Твое то, за что ты готов воевать и умереть. Умирать я не хотел, но это уже как получится. И знаешь, что еще пришло мне тогда в голову?
– Расскажешь – узнаю.
– Большое сходство становления Польши и Израиля. Мне странно, как много людей думает, что Польша стала независимым и суверенным государством в результате Версальского договора. Если бы так просто создавались государства… Твоя страна – это то, что ты можешь защитить, наладить жизнь. Ну а мирная конференция – только некий старт. Он либо сбудется, либо нет! Это всего только шанс, который еще предстоит воплотить в жизнь, сделать реальностью. Разве не так же в Израиле, Давид?
А тогда, «большие политики» на мирной конференции думали, что они возродили Польшу. Глупцы, за это еще предстояло воевать и воевать. Вильсон мечтал, что ужасы прошедшей войны положат конец всем войнам, а Лига Наций будет мирно разрешать все конфликты. Эти красивые мечты постигла судьба остальных утопий. Новые государства, появившиеся на карте Европы, немедленно начали воевать между собой в мелких, но жестоких конфликтах. Но какой бы война ни была, маленькой или большой, она для воюющих та самая, на которой убивают всерьез.
– Но все же, я думаю, именно на мирной конференции был решен вопрос о воссоздании Польши. Разве не так?
– Меньше всего там, в Версальском дворце в 1919 году, думали о Польше. Мир пишут победители. Важно, чтобы было «великим» выгодно, а интересы третьих стран можно потом на мирной конференции принять во внимание, как обычно, по остаточному принципу. Или не принять… Можно легко, прямо на салфетке за обедом в ресторане, создавать государства