неделю назад.
– Какого цвета на нём была рубашка?..
Лоб женщины избороздили глубокие ущелья.
– Кажется, белая.
– Вот!.. Только не кажется, а совершенно точно!.. С тех пор как некто увидел мужчину в голубой рубашке, уводящего Татьяну в сторону залива, Вазирыч ни разу не надел рубашку такого цвета, хотя прежде почти всегда щеголял именно в голубых!..
Ущелья молниеносно превратились в сияющую, вернее, лоснящуюся равнину. Женщина охнула, но вскоре нашла, чем возразить:
– Но ведь и мужчина, найденный убитым недалеко от залива, тоже был в голубой рубашке!.. – равнина сменилась непокорными ущельями.
– Совпадение!.. – молниеносно парировал Ерохин. – Ведь не одним Адашевым любим этот цвет. А может, Вазирыч переоделся в рубашку убитого, а его облачил в свою!..
Зоя снова охнула, равнинная местность восторжествовала над горной.
– Да кто же он, этот убитый, откуда взялся?!..
– Отец старшего сына Адашевой!.. – выпалил Ерохин.
Женщина схватилась за сердце.
– Петя!.. – только и вымолвила она.
– Да–да, и это не только моё мнение. Есть такие умы!.. – глаза Ерохина поднялись к потолку. – И они тоже считают так же… По–прежнему влюблённый в Адашеву и собиравшийся увезти её к себе, он вмешался в разговор Вазирыча с супругой и был им безжалостно убит. Татьяна попыталась защитить друга и тоже поплатилась жизнью. Впрочем, думаю, её участь была предрешена – именно за тем, чтоб убить, Вазирыч и повёл жену к заливу. Приехавший заступник пытался помешать, но… Вазирыч мужик здоровый!..
Вошёл Тимофеев, не успел поздороваться, как Зоя выпалила:
– Татьяну нашли. В реке, с камнем на шее!..
– Не с камнем, а с ведром, наполненным цементом, – солидно поправил Ерохин, погрозив Зое пальцем, будто предупреждая, что дача ложных показаний наказуема.
Обомлевший Сергей опустился на краешек стула у двери.
– Ну–у, дела–а… – вымолвил потрясённо. – Может, теперь и убийцу удастся найти?.. Ведь кто знает, может, след какой оставил. Убил бы гада!..
Зная о чувствах, которые Сергей питал к Татьяне, Ерохин и Зоя сочувственно смотрели на него.
– Да, таких тварей надо расстреливать без суда и следствия, – лицо Ерохина стало жестоким. – А то посадят лет на девять–десять, а он выйдет и опять за своё. Чего жалеют сволочей?.. Бах – и нет проблем: живите люди, одним скотом, что ваш покой нарушал, на белом свете меньше стало… Однако, – Ерохин поднялся, – пора чайку испить… А где наш Ваня?.. Почему–то нет до сих пор. И Васи не видно.
– Тихоходов на больничном, – Сергей скинул плащ. – Простыл. Звонил мне вечером… А Потехина я в коридоре встретил только что – он к начальнику заходил. Наверное, скоро придёт…
– Да, немудрено простудиться в такую погоду, – Ерохин подошёл к окну, понаблюдал за ручейками, бегущими по стеклу. Спросил, не оборачиваясь:
– Ну как, Зоя, грамотно я всё разложил по полочкам?..
– Да,