под ногами. Полежать, поспать немного, чуток отогреться. Может, с вершины скалы получится оглядеться, найти более перспективную сушу и затем попробовать до нее добраться. Я не имею права упускать такой шанс – еще одни сутки в море могут стать для меня последними.
Трудно заставить плыть бревно не по воле волн, а туда, куда тебе требуется. Особенно если руки и ноги у тебя деревянные. Именно такими стали мои конечности за сутки с хвостиком. Но я старался, и старания мои были вознаграждены.
Даже деревянной ноге стало больно, когда от души приложился коленом о подводный камень. Взвыв изголодавшимся волком, я высказал все, что думаю об этом камне, этом море и всей этой планете, после чего начал двигаться осторожнее. Не прошло и минуты, как задел еще один камень, но уже не так сильно. Стало очевидно, что меня вынесло на отмель перед скалой. Возможно, и здесь когда-то была суша, но волны и течение оставили от нее лишь неровное основание, от контактов с которым сейчас страдают мои нижние конечности.
Попытался встать, и это даже удалось, но лишь на одну секунду. Я убедился, что руки не смогут удержать бревна – его вырвут все еще приличные, несмотря на сутки штиля, волны и понесут куда им заблагорассудится. Узлы на одежде не выдержат такой нагрузки. Уже после одного удара стало заметно свободнее, а дальше и вовсе развяжутся. Расставаться с «кораблем» не хотелось – даже беглого взгляда на скалу хватило догадаться, что успешно робинзонить здесь вряд ли получится. Значит, неизбежно встанет вопрос о продолжении плавания.
Двигался, толкая бревно к суше, пока волны не приложили о камень грудью. К счастью, не так уж и серьезно, но все равно больно до слез. Чуток посильнее – и не миновать переломов ребер.
Сменил тактику, попытавшись чуть ли не всем телом забраться на бревно. Управлять стало неудобно, зато ребра целее будут. Да и волны теперь помогали, несли туда, куда надо, на россыпь торчащих из воды камней, меж которых водные валы и гибли в бурлении пены.
Вот между такими камнями я и ухитрился протащить бревно. Оно обо что-то ударилось, затем меня накрыло водяным валом, и лишь все еще держащаяся обвязка не позволила утащить из последних сил барахтающееся тело непонятно куда.
Впрочем, после следующего удара обвязка наконец сдалась, и я стал свободен как птица (промокшая до позвоночника и вдобавок избитая). Барахтаясь в пене, старался ухватить одежду деревянными руками, одновременно совершая акробатические чудеса, чтобы не приложиться о камень чем-нибудь для меня очень дорогим. Как обычно в таких случаях бывает, приложиться все же пришлось, причем именно недешевым: головой. От удара в глазах потемнело, конечности еще более ослабели, и некоторое время я балансировал на тонкой границе, за которой следует потеря сознания. Но пронесло.
Вынырнул, едва опять не приложившись, на этот раз макушкой о бревно. Ухватил спутанную в жгуты одежду, оказавшуюся на расстоянии вытянутой руки. Сзади о выступающие из воды камни опять ударил водный вал, перекатился, на исходе сил толкнул в спину, понес.