только маленький болтик,
Маленький ржавый болтик
Закатился (необъяснимо желаю этого)
Куда-нибудь в траву
С поезда, в котором познакомились
Мои родители
Вечность назад.
«Жизнь в турецкой провинции…»
Жизнь в турецкой провинции
Исполнена отрадных смыслов.
Расстояние если не облагораживает,
То отодвигает прошлое
На безопасное расстояние.
В наличии же потухший вулкан
И город с дивным прошлым,
Которое изучу непременно.
А ещё – много неба
И сказочной безвкусицы…
Порой настигает кручина.
Поплакаться, как всегда, некому.
Приучила себя и других
К своей – как её? – самодостаточности
И разительности своей
(Услышала однажды).
А маяка здесь нет.
И смотрителя маяка тоже нет.
Анатолий Санжаровский
Анатолий Санжаровский родился в 1938 году в селе Ковда Кандалакшского района Мурманской области, в семье ссыльных переселенцев. В 1966 году окончил факультет журналистики Ростовского университета. Автор многих книг, в том числе «От чистого сердца», «Сибирская роза», «Пешком через Байкал».
Стакан распятой земли
Повесть без вымысла
За что судили тех, у кого не было улик?
За их отсутствие.
На каждом человеке лежит отблеск истории.
Россия! Тяжело в твоих пределах Самим собою выживать сейчас: Повыбили и смелых, и умелых У нас в роду. Когда бы лишь у нас!
Калачеевская ночь
В пятницу семнадцатого марта одна тысяча девятьсот девяносто пятого года померла в Нижнедевицке моя мама. Пелагия Михайловна Санжаровская. (В девичестве Долженкова.)
На похоронах меня поразили своей поэтичностью причитания-плачи её родной сестры Нюры.
Тётя посулилась списать на бумажку свои слова.
Да не списала.
Ждал-пождал я в Москве с полгода и, так и не дождавшись обещанного, сам поехал в августе к тёте Нюре Кравцовой за Воронеж, в степной, сомлелый на солнцепёке городишко Калач.
А под боком у Калача жила Новая Криуша. Отцово родовое гнездо. Столица нашей семьи…
Воронежский поезд приплёлся в Калач уже в сумерках.
Весело выглядываю из тамбура. Улицы не убраны в кумач. Ни знамён, ни гирлянд. На перроне нет духового оркестра. Ни трапа с красной ковровой дорожкой… Ни завалящей ковровой дорожки, ни тётушки.
Никто меня не встречает?
Гм… Куда же мне одному шлёпать в ночь?
У меня ж здесь ни одной знакомой души, кроме тёти…
Хотя…
От вагонных ступенек тихая грусть повела меня в тупичок. «Толик… Толик… – позвал я тихонько себя из далёкого тёплого лета пятьдесят шестого. – Ты чего молчишь? Ты же здесь… Слышишь?.. Ты же давно здесь… С той самой поры… Напомнить?