величество…
– Ну?!!
– Они мертвы, ваше императорское величество… Как и английский посол.
– Что?! Мертвы?!!
– Так точно, ваше императорское величество. Даже из дворни никто не спасся…
– Почему?!
– Подозреваю убийство, ваше императорское величество.
– Убийство?! Кто посмел?!! Кто?!! – топая ногами и брызгая слюной, орал он на стоящего перед ним навытяжку генерал-прокурора.
Петр Обольянинов лишь продолжая тянуться, молчал.
– Найди их! Слышишь?! Найди этих татей!!! Сделай все возможное и невозможное, но найди!!!
– Слушаюсь, ваше императорское величество! Приложу для этого все силы!
– Прочь! Ищи их и не возвращайся пока не найдешь!!!
Генерал-прокурор поспешно удалился, а разгневанный император еще некоторое время истерично побушевав, выдохся и без сил рухнул в кресло.
– Кто это сделал?.. Кто?.. Кому выгодно?..
Но как бы он ни пытался ответить на этот вопрос, ничего не получалось.
Политический пасьянс не складывался.
Кто-то через убийство посла хочет окончательно рассорить Россию с Англией, лишив даже тени на примирение?
Вполне возможно.
Убийство высших сановников в эту канву тоже хорошо ложится. Павел Первый хоть и был сумасбродом, но все же далеко не клиническим идиотом, как об этом принято думать и знал, что Панин и Пален, как и многие другие сановники являлись англофилами.
«Французы? – вычленил он явных подозреваемых. – Слишком явно… словно их хотят подставить под удар. Опять же очень грубо сработано. Но кто? Сами англичане? Они хотят рассорить с франками, чтобы не допустить союза и для этого убили своего посла?»
Поверить в такое было трудно. Особенно это было тяжело «благородному рыцарю», коим считал себя император и переносил эту рыцарственность на всех, кто являлся носителем «голубой» крови. Оттого сильно негодовал и обижался, когда с ним поступали не по-рыцарски, как например австрийцы и те же англичане. Расставаться со своими иллюзиями вообще очень неприятно.
– Какая-то третья сторона? Но кто?!
«Или все-таки французы? – снова с подозрением подумал он. – А что до того, что так явно и грубо, так как раз в расчете на то, что это будет взято во внимание и сбросит с них подозрение…»
Павел первый застонал и схватился руками за голову, почувствовав, как от этих размышлений у него началась жестокая мигрень.
Все было слишком запутано.
– И что подумают в Европе?
От последней мысли императору стало совсем плохо. О том, как к нему относятся он был прекрасно осведомлен, чего только стоит перлюстрированное письмо того же посла Уитворта, где он писал, что российский император безумен из-за чего чуть не стал персоной нон-грата, но потом все же императора отговорили от высылки английского дипломата.
Немного придя в себя, император задался новыми вопросами.
– И кого теперь делать вице-канцлером и губернатором?
Идей не было. Павел Первый