целях». («Третье обращение Генерального совета к Интернационалу», в «Гражданской войне во Франции», 1871 г.)
Таким образом, Маркс перешел от точки зрения, призывающей к «завоеванию политической власти» пролетариатом, к позиции, согласно которой «следующая попытка французской революции больше не будет, как прежде, передавать военно-бюрократическую машину из одной руки в другую, но разобьет ее…» (Письмо Кугельманну, 12 апреля 1871 г.). Маркс считал, что данное изменение его прежней позиции было настолько важным, что дал дальнейшие разъяснения своей точки зрения в Предисловии к новому изданию Коммунистического манифеста от 24 июня 1872 года: «… Этот отрывок во многих отношениях мог бы быть по-другому сформулирован сегодня. Принимая во внимание гигантские успехи современной промышленности с 1848 года и сопутствующую им улучшенную и расширенную организацию рабочего класса, принимая во внимание практический опыт, полученный сначала во время Февральской революции, а затем, еще более, в Парижской Коммуне, где пролетариат впервые держал в своих руках политическую власть в течение целых двух месяцев, эта программа в некоторых деталях устарела. Коммуна в особенности доказала одну вещь, а именно, что «рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и использовать ее в своих собственных целях».
Однако, несмотря на опыт Парижской Коммуны, он вновь подтвердил необходимость для пролетариата создать партию, чтобы действовать как класс (см. Статью 7а, включенную в Устав Первого Интернационала резолюцией Гаагского конгресса, 1872 г., цитируется в начале этой главы). Маркс и Энгельс упорно настаивали на этой точке зрения, так как их анализ политического перехода от капитализма к коммунизму, и, следовательно, диктатуры пролетариата, все еще был увязан с определенным представлением о сосуществовании Государства и господства класса пролетариев или, в некоторых случаях, с чистым и простым отождествлением этих двух понятий: «Государство есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим, и в демократической республике ничуть не меньше, чем в монархии. И в лучшем случае государство есть зло, которое по наследству передается пролетариату, одержавшему победу в борьбе за классовое господство; победивший пролетариат, так же, как и Коммуна, вынужден будет немедленно отсечь худшие стороны этого зла, до тех пор, пока поколение, выросшее в новых, свободных общественных условиях, окажется в состоянии выкинуть вон весь этот хлам государственности». (Энгельс, «Введение в Гражданскую войну во Франции», 1891 г.)
«Возникает вопрос: какие преобразования претерпит государство в коммунистическом обществе? Другими словами, какие социальные функции, аналогичные функциям нынешнего государства останутся в нем? На этот вопрос можно ответить только с научной точки зрения, и невозможно приблизиться к проблеме с помощью совершаемого в тысячный раз