Она умудрилась вызвать у него два желания одновременно: и поцеловать ее, и бежать как черт от ладана.
Выйдя из душа, он бросил полотенце и надел чистую одежду. Во время дежурства он ездил на полицейской машине, а его личным автомобилем был грузовик. Они всегда стояли наготове, и сегодня, чтобы не привлекать к себе внимания, Сойер взял грузовик.
Лаки-Харбор, расположенный в чашеобразном углублении побережья, окружали величественные островерхие скалы и густой лес. Сейчас там царила кромешная тьма.
Нику Рейбо принадлежали десять акров земли, тянувшиеся от Орлиного утеса до глубины лесной чащи. Укромное место, идеально подходящее для всякого рода незаконных дел и шумных сборищ.
Сойер решил заняться им позже.
В этот ночной час он был единственным на дороге, пока спускался с холма в город. Луна, проглядывавшая сквозь облака, бросала тусклый свет на Тихий океан слева от него. И пирс, и город казались черными, а его мысли были еще чернее.
Он свернул на узкую дорогу, которая вела к Лаки-Харбору, но, объехав приветливо освещенную гостиницу, остановился перед маленьким коттеджем, где жила Хлоя.
Свет не горел.
Сойер очень надеялся, что она спит, а не участвует с Лансом во втором акте пьесы «Два глупца». На этот раз их могли убить. Но все надежды рассеялись, когда он включил фонарь и не обнаружил ее «веспу».
Дерьмо.
Постепенно свирепея при мысли, что Хлоя опять ищет неприятности, Сойер вылез из грузовика и огляделся. К своему облегчению, он увидел «веспу» рядом с коттеджем. Возвращаясь назад, он посветил фонарем на входную дверь, захватив лучом цветущие растения в горшках и циновку для йоги.
Когда Хлоя оставалась в Лаки-Харборе, а не работала где-то еще, она любила заниматься на рассвете йогой. Он видел ее на берегу, освещенную солнцем, с загорелыми руками и ногами, согнутыми под невероятными углами. Это наводило его на мысли о других, лучших способах их сгибания. Йога – единственное дело в ее жизни, требовавшее абсолютного покоя и неподвижности. Вероятно, именно это ее и привлекало.
Сойер понятия не имел, что привлекало к ней его.
Нет, все он понимал прекрасно. Обладая удивительной проницательностью и острым умом, Хлоя пользовалась ими, чтобы припирать его к стенке так часто, как могла.
И делала это весьма искусно.
А он искусно позволял ей.
Сойер покачал головой и повернулся, чтобы уйти, но его остановил крик, прорезавший ночную тишину. Он уже подскочил к двери с пистолетом в руке, когда Хлоя снова закричала.
Хлоя.
В этом крике был не ужас, не боль, а страсть. Сумасшедшая страсть, подумал он, превосходящая по громкости вопли порнозвезды.
Третий крик прозвучал в сопровождении низкого, явно мужского голоса, и Сойер решил, что пора бежать отсюда.
Не успел он развернуться, как на веранде зажегся фонарь, полностью осветив его тому, кто наблюдал за ним в глазок. Секундой позже щелкнул запор, и входная дверь открылась.
– Сойер?
Он,