четыре шага, снял пальто и шляпу, кинул их на стул, после чего огляделся по сторонам. Я оказался в большом квадратном помещении наподобие холла, с дверьми слева и в стене напротив. Справа не было ни дверей, ни стены, холл расширялся, переходя в гигантскую гостиную, обставленную не менее чем двадцатью предметами разномастной меблировки. Мой натренированный глаз обладал способностью ухватить всю картину целиком – от сложной уличной сцены до пятна на мужском воротнике, и хорошо все запомнить, но за описание этой комнаты я запросил бы двойную цену. Двумя наиболее примечательными предметами обстановки были хромовая барная стойка, обитая красной кожей, с табуретами в цвет и массивный темный ореховый стол с резными краями и ножками. Именно барная стойка и стол наиболее ярко отражали дух этого места.
В поле зрения никого не было, но я слышал голоса. Я прошел вперед выбрать себе подходящий стул, чтобы сесть, но, не найдя подходящего, устроился на диване десять на четыре фута из зеленой рогожки. Стоявший рядом с диваном стул был обит расшитым розовым шелком. И я уже было начал гадать, какую лошадь нарисовал бы человек, обставлявший эту комнату, когда дверь в дальней стене отворилась и в квадратный холл вошла компания из двух мужчин – один был молодым и красивым, а другой – немолодым и лысым, – оба нагружены фотографическим оборудованием, включая треногу.
– Она выдает свой возраст, – сказал молодой.
– Черт с ним, с возрастом! – ответил лысый. – На ней убийство. На тебе когда-либо висело убийство? – Заметив меня, он спросил своего компаньона: – А это еще кто такой?
– Понятия не имею. Никогда его раньше не видел. – Молодой человек попытался открыть входную дверь, не растеряв поклажи, в чем и преуспел, после чего входная дверь закрылась.
Через минуту открылась другая дверь холла, и на пороге появилась женщина-рестлер. Она направилась в мою сторону, но, поравнявшись со мной, поспешно прошла мимо и исчезла за дверью в углу слева от меня.
Мне уже начало казаться, что мной пренебрегают.
Прошло еще десять минут, и я всерьез разобиделся. Я встал, сделал пару шагов к выходу, но тут открылась дверь в дальнем конце холла, и я остановился. Появившаяся женщина подошла ко мне, причем не рысцой, а легкой походкой, со словами:
– Мистер Гудвин? – (Я ответил утвердительно.) – Я Дебора Коппел. – Она протянула мне руку. – У нас здесь у всех просто голова идет кругом.
Она преподнесла мне два сюрприза. С первого взгляда ее глаза показались мне маленькими и невыразительными, но, когда она повернулась ко мне лицом, я обнаружил, что они большие, очень темные и безусловно проницательные. И поскольку Дебора была низенькой и толстенькой, я ожидал, что ее рука будет рыхлой и влажной, но рука оказалась твердой и сильной, хотя и маленькой. Черное платье Деборы подчеркивало землистый цвет ее лица. Да и вообще, все, связанное с ней, было черным или серым, за исключением почти белоснежной седины, пробивавшейся в иссиня-черных волосах.
– По телефону вы сказали мисс Фрейзер, что у вас имеется предложение для нее от Ниро Вулфа.
– Совершенно