расчетам, негромко, почти шепотом, вели неспешные беседы…
Мошенский несколько раз делал строгое внушение лейтенантам за то, что люди не отдыхают, «шляются по палубе, а от нормального отдыха, в конце концов, зависит боевая готовность».
Лейтенанты сердито выговаривали своим подчиненным, отправляли их спать, но через некоторое время «лунатики» снова появлялись на палубе.
Мошенский и Середа всю ночь провели на мостике. Здесь, наверное, впервые явственно проявилась общая черта их характера – немногословие. Несколько часов простояли они рядом локоть к локтю, промолчали, но думали наверняка об одном.
Придут ли завтра тральщики, поставят ли противоторпедные сети? «Квадрат» должен быть огражден сетями. Их положено поставить вместе с «Квадратом», но почему-то не поставили.
К утру увеличили число наблюдателей за морем. Однако опасность пришла не оттуда, откуда ее ждали… Едва занялся рассвет, сигнальщики обнаружили группу самолетов противника, державших курс на плавбатарею. Ревун боевой тревоги выплеснул на палубу боевые расчеты плавбатареи. «Юнкерсов» было девять. Вытянувшись цепочкой и как бы привязавшись по радиусу к точке якорного стояния «Квадрата», они описывали широкую дугу, постепенно смещаясь к восточному направлению. Девять черных зловещих точек…
Малиновое полушарие солнца выкатилось из-за горизонта, и нетрудно было догадаться, что с его первыми слепящими лучами немецкие летчики намеревались атаковать.
Не отрывая от глаз бинокля, Мошенский прокричал:
– Лейтенант Лопатко! Внимательно следить за морем! Не исключена одновременная с ними атака подводной лодки!
– Есть, следить за морем! – откликнулся Лопатко. Стволы его стотридцаток «обнюхивали» горизонт…
«Юнкерсы» стали круто «затягивать» дугу, нацеливая острие ее на плавбатарею…
«Будет хуже, если они пойдут с разных направлений… – подумал Мошенский. – По высотам у нас огонь относительно отработан: 76-миллиметровые пушки будут бить свыше трех тысяч метров, а малокалиберные и пулеметы – до трех тысяч… Пока не похоже, чтобы немцы разделялись на группы… Пора!»
– Высота две пятьсот! – выкрикнул дальномерщик. Гул моторов наползал на плавбатарею, накатывался, подобно огромной невидимой лавине…
– Батарее Хигера открыть огонь по головному! – скомандовал Мошенский, и это означало, что огнем своих 76-миллиметровых орудий будет управлять лейтенант Хигер.
Не медля ни секунды, Хигер подал необходимую серию команд, а когда головной «юнкерс» вошел в зону огня, резко скомандовал:
– Залп!
Дымные облачка разрывов тотчас же возникли перед головным самолетом. «Юнкерс» включил сирену и, пронзая дымы разрывов, устремился вниз. За ним выворачивал на боевой курс, ложился на крыло следующий…
В какой-то миг зенитчикам показалось, что нет на свете силы, способной остановить это яростное устремление, падение с высоты. По самим физическим законам природы брошенная тяжесть будет по вполне