на неопределенное время, а его, чтобы зря не «простаивал», используют для подготовки юных моджахедов.
Вот это и есть объект повышенной сложности. За три дня он восстановился, почувствовал вкус к жизни, обрел утраченную было надежду. Теперь он должен сражаться за свою жизнь с яростным ожесточением. А еще он похож на человека. Нормально пахнет, розовое лицо, адекватно мыслит. Посмотрим, как «волчата» справятся с этой задачей…
– Время! – Аюб свистит в обычный судейский свисток. Десять минут истекли.
«Волчата» бросаются к «барану», отнимают у него нож, срывают с головы мешок. Солдат слепо щурится на серое небо. Он впервые за много дней увидел свет – мешок надевали в яме. Он не порезал троих. Он вообще никого не порезал. Участь его решена…
– Все в игре, – объявляет Аюб. – Молодцы, справились. Можно!
И бросает в котлован огромный тесак с зазубренным от частого употребления лезвием. Ножи у «волчат» – игрушки. Вот орудие для настоящего дела.
Тесак падает несколько в стороне от «волчат» и тонет в жидкой грязи. «Волчата» с азартными криками и гиканьем бросаются к тому месту. Начинается свалка – каждый хочет первым схватить заветное «ритуальное» оружие. Один из толпы не бежит со всеми, остается на месте. Это семнадцатилетний Аслан, сын подорвавшегося прошлым летом на мине агронома Исхакова.
Я хвалю себя за проницательность. Познакомившись с «волчатами» и поверхностно изучив их биографии, я для себя сразу отметила Аслана. Глаз у меня наметан, так что я сразу определила: вот он, мой «чистый» шахид. Посмотрим, как он будет вести себя дальше…
– Аслан, – говорю я Аюбу.
– Я вижу, женщина, не слепой, – отвечает Аюб и досадливо бормочет себе под нос: – Ох уж эти мне грамотеи…
Тесак достается Исмаилу – худенькому пятнадцатилетнему подпаску с нежным лицом херувима. Победно вскинув руки, мальчишка потрясает грозным оружием и на секунду в нерешительности замирает. Что дальше? Дальше надо действовать. Он, видимо, не совсем готов, пытается собраться с духом…
Этой маленькой заминки достаточно, чтобы более решительные товарищи сделали выводы. Семнадцатилетний Руслан, сын животновода Идигова, повешенного этой весной русским спецназом в назидание остальным самодеятельным минерам, сильно толкает товарища в спину. Тот падает, тесак выскальзывает у него из рук и вновь оказывается в грязи.
– Аялла… – Аюб недовольно качает головой. – Растяпа!
Воин не должен выпускать из рук оружия, даже если его повергнет наземь вражеская пуля. Воин должен умереть с оружием в руках, как того требует древний закон гор. Если же ты расстался с оружием после дружеского тычка, то ты пока не имеешь права называться воином. Иди, тренируйся, закаляй себя…
Руслан нашаривает в грязи тесак, деловито отирает лезвие о штаны и, не оглядываясь на упавшего товарища, направляется к пленнику. Остальные устремляются вслед за ним.
«Баран» пятится, отступая назад,