Англии и Шотландии отношение англичан к шотландцам, похоже, менялось от враждебности – из-за «предательства» во время Гражданской войны, а также при якобитских восстаниях 1715 и 1745 годов – до равнодушия. «Шотландия… это просто клоака земная» – вот как писал один вельможа в письме после сражения при Каллодене. Герцог Ньюкаслский, брат тогдашнего премьер-министра, отвечал ему: «Что до Шотландии, я отношусь к ней так же пристрастно, как и любой другой… Но приходится считаться с тем, что она находится в пределах нашего острова». Поневоле создается впечатление, что и враждебность, и подчеркнутое равнодушие свидетельствуют об одном и том же: в глубине души англичане относятся к шотландцам скорее с уважением. Самое знаменитое выражение английского презрения по отношению к шотландцам принадлежит доктору Джонсону, по мнению которого, «глядя на Шотландию, видишь ту же Англию, но похуже». Босуэлл вспоминает реакцию Джонсона, когда ему сказали, что в Шотландии «великое множество величественных видов дикой природы»: «Я верю, сэр, что у вас их великое множество, – ответил этот человек. – В Норвегии тоже есть величественные виды дикой природы; и Лапландия отличается необыкновенно величественными видами дикой природы. Однако позвольте заметить, сэр, что самый величественный вид, когда-либо открывавшийся шотландцу, это дорога, которая приведет его в Англию». Даже сам Джонсон был не в силах объяснить свое предубеждение, но шотландцы могут утешать себя тем, что, по крайней мере, им удалось задеть его за живое: об Уэльсе он нашелся сказать Босуэллу лишь, что этот край «так мало отличен от Англии, что не дает путешественнику никакой пищи для размышления».
Но к началу XIX века, когда англичане познакомились с романтикой шотландских горцев и Георг IV приезжал в Эдинбург, одетый с головы до ног как горец, представление о шотландцах как о кровожадных изменниках стало уступать место проявлениям положительного энтузиазма. Шотландия сохраняет некий социальный статус через связи с монархией и аристократией, непреходящее глупое стремление стать владельцем имения в Шотландском нагорье и тот факт, что половина богемного Челси заявляет о принадлежности к тому или иному клану. Если сюда добавить и неявных шотландцев – таких как Эндрю Бонар Лоу, Гарольд Макмиллан и Тони Блэр, – то получается, что со времени восшествия на престол Георга III эта страна дала 11 из 49 премьер-министров, что абсолютно несоразмерно ее доле населения. Другое дело валлийцы. Они дали лишь одного достопамятного премьер-министра, Дэвида Ллойд Джорджа, но он, по крайней мере, стоит на голову выше многих, кто занимал этот пост в ХХ веке. Радикальной валлийской традиции не давали заглохнуть такие фигуры, как валлиец Аньюрин Бивен, но валлийцам не давали выдвинуться не только потому, что такое множество англичан, за редкими исключениями в истории, являются, по сути, консерваторами, но и потому, что им так трудно заставить себя доверять валлийцам. Когда лейбористу Нилу Кинноку не удалось привести лейбористскую партию