рукой винтовку искать… И что ты будешь делать, если я ее таки найду?!
Мама, довольно хихикая, улизнула на кухню. Отбросив одеяло, я упруго поджал колени к подбородку и резко вскочил, добившись от кровати недовольно-жалобного скрипа. Повертел головой, пара наклонов вниз и вбок, сложил руки в замок и крутанулся вправо-влево. Прекрасно! Ничего нигде не болит, даже не верится. Сон слетел, как и не было, голова сразу стала яснее ясного, и жрать хочется не по-детски. Давно забытый зверский аппетит – как ты прекрасен в процессе своего утоления!
Закончив гигиенические процедуры, критически осмотрел себя в зеркале. Шишак за прошедшие дни немного спал, однако по-прежнему отчетливо выдавался вперед, как будто с этой стороны лба у меня режется рог. Синюшность начала свой закономерный переход в зелень и постепенно стекала к надбровью. Ссадина засохла бурыми корочками. В общем, сомнений в том, что я серьезно пострадал головой, ни у кого возникнуть не должно.
Меня начал бить предстартовый мандраж – сейчас произойдет первый выход в люди, каким-то он получится? Хорошо бы не сильно накосячить. Совсем не косячить не удастся, Светка вон изменения заметила на раз. Главное, чтобы их можно было разумно объяснить. А с этим, я тяжело вздохнул, непросто. Один серьезный прокол уже допустил – со слиянием классов. В общем, рецепт универсален: «Побольше молчи – и сойдешь за умного».
Напевая:
– Голова повязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве, – я вышел из ванной.
– Так, чтоб не копался, через сорок минут стартовал в школу, – инструктирует мама, в паузах между фразами нанося помадой последние штрихи. – Талон на обед на холодильнике. Я сегодня у Митрофановны пораньше отпрошусь, часам к пяти буду дома. Да! Сменку не забудь.
– Уже в портфеле.
– И справку от врача в портфель положи прямо сейчас.
– Да я с вечера уже положил, когда портфель собирал, не волнуйся.
– Мм… – Мама с сомнением посмотрела на меня. – Портфель с вечера собрал? Это что-то новенькое в программе нашего цирка. Может, ты еще с вечера начнешь и обувь свою чистить?
– Ага, чистить обувь вечером, чтобы с утра надевать на свежую голову, – согласился я, переминаясь с ноги на ногу. Аппетит перешел в голод, и меня как магнитом тянуло на кухню, из которой несся соблазнительный аромат запеканки. – Давай беги в свою БАНю[1], опоздаешь.
Мама крутанулась от зеркала, впрыгнула в сапожки и уже в дверях пожелала:
– Удачи на контрах, ни пуха ни пера!
– К черту, – постучал я по косяку, закрыл входную дверь и, нетерпеливо урча, рванул на запах.
В чреве еще горячей духовки покоилась чугунная сковородка, а в ней – моя прелесть! – восхитительное, с золотистой хрустящей корочкой, полукружье запеканки с изюмом. Лет до двадцати пяти лишний холестерин в организме не задерживается, поэтому я смело шмякнул поверх этого великолепия две ложки