митрополит Платон всегда приводил в пример монашествующим подвиги отцов Клеопы и Макария. А это как раз и был тот незримый, но прочный мост, по которому в Россию шла благодать со Святой Горы.
Девятнадцатый век
Времена Афона, несмотря на нестроения в братии и на нападения извне, продолжаются течением времени, переходом в девятнадцатый, грозовой век, предтечу еще более страшного, двадцатого.
Ярчайший представитель Афона этого времени – несомненно, Никодим Святогорец (1749–1809). Придя в двадцать пять лет на Афон и получив через два года постриг, Никодим, по данной ему от Господа книжной премудрости, подготовил к изданию «Добротолюбие», издал также «Собрание богопрореченных слов и поучений богоносных святых отцов», трактат «Апология веры». Несомненную пользу для души несет его книга «Невидимая брань». Она достигла России и ее пределов, когда, по Божией благодати, через преподобного Паисия Величковского, знание о Святой Горе стало не только монашеским, но и общим достоянием. Никодим Святогорец составлял и афонский патерик. Позднее к «Добротолюбию» добавилось издание «Древних иноческих Уставов».
В 1955 году по ходатайству афонских монахов Константинопольский патриархат причислил преподобного Никодима к лику святых. К пятидесятилетию со дня прославления преподобного и у нас, и в Греции вышло, к радости его почитателей, подробное описание жизни и творчества святого.
Святой Никодим Святогорец пришел на Афон в двадцать шесть лет
Внутренний двор монастыря Ватопед. Фото Aroche.
«Он трудился до самой смерти над просвещением народа, – пишет Мануил Гедеон и восклицает: – О, если бы в каждом веке являлось по Никодиму!» Современный нам афонский монах Феоклит Дионисатский, описавший жизненный путь святого Никодима, в завершение изумленно вопрошает его: «Святейший отче Никодиме, скажи нам, какими жалами было уязвлено чистое твое сердце, что ты был возведен на толикую высоту любви? Скажи нам, где пас ты овец твоих чистых помыслов?»
Есть выражение – Богодухновенные писания. Это о трудах святого преподобного Никодима Святогорца.
Великий старец с великой Волги
Игумен Парфений, писавший о Святой Горе, был еще и искусным художником. Он оставил после себя гравюры, на коих запечатлел афонских монахов. Одна из запоминающихся – изображение иеросхимонаха Арсения. Склонивши голову, прижимая правой рукой к сердцу монашеские четки, держа в другой свиток со словами: «Твой есмь аз, спаси мя», старец молитвенно устремил взгляд в ему одному видимое пространство.
Нижегородская губерния, город Балахна, волжские просторы дали миру сего дивного исповедника веры Христовой. От роду он был наречен Алексеем, затем, при пострижении, Авелем, и уже потом, на Святой Горе, Арсением. А туда он рвался всем сердцем, услышав рассказы о ней. И в Пешношской пустыни, и в молдавском Балашевском скиту он говорил о желании пойти на Афон. Но уж очень время было неподходящее, Греция была под турками, кишели они и на Святой Горе. Не сумевши навязать монахам